class="p1">Софи вздохнула и снова уткнулась носом в передние лапы.
– Софи, что случилось? Мне приятно, что ты за меня переживаешь, но обычно ты в таких случаях говоришь, что надо плюнуть на Зару с высокой башни или пойти укусить ее за ногу. Почему ты такая грустная?
Софи подняла голову. Ее уши и усы уныло свисали, и вид у нее был совершенно несчастный.
– Ты уедешь… – прошептала она. – Твоя мама по тебе скучает, и ты ненавидишь здешнюю школу. Твоя мама вернется и заберет тебя домой.
– Думаешь, она скоро вернется? – с надеждой спросила Лотти. Она думала об этом всю дорогу из школы.
Софи кивнула:
– Наверное. Если ты ее попросишь. – Она свернулась тугим калачиком, спрятав мордочку под задними лапами. Лотти пришлось напрячь слух, чтобы расслышать, что бормочет Софи. – И ты меня бросишь, да?
Лотти в ужасе уставилась на нее:
– Конечно нет! Как же я тебя брошу, Софи?! Ты мой фамильяр. Мы с тобой одно целое.
Софи слегка развернулась, и Лотти стал виден один блестящий черный глаз.
– Значит, ты возьмешь меня с собой? К себе домой? В дом твоей мамы?
Лотти наконец осознала, о чем говорит Софи.
– Э… да. – Она секунду помедлила. – Только это не дом, а квартира. – Она снова умолкла. Софи тоже молчала, и Лотти тихо добавила: – Я не знаю, разрешают ли там держать собак.
– Думаю, нет. И ведь твоя мама не любит собак, да? – Софи пристально смотрела на Лотти, требуя сказать правду.
Лотти покачала головой.
– Не любит… – призналась она. – Ей больше нравятся кошки.
Софи тихонечко зарычала:
– Я так и думала. И ты по-прежнему будешь говорить, что мы вместе поедем к тебе домой?
Лотти смотрела на свои руки, боясь поднять глаза. В школе было ужасно. Кошмарно. Совершенно невыносимо. Или ей так казалось. Ей хотелось лишь одного: сбежать из этого мрачного места. Теперь Софи заставила ее задуматься о реальной возможности осуществить это желание: вернуться домой. Лотти мечтала об этом в начале каникул, когда только-только приехала в Нитербридж. Но как уехать отсюда сейчас?! Сейчас, когда Лотти привыкла чистить зубы по утрам в компании двух розовых мышек, которые вертятся перед зеркалом и спорят, у кого мягче шерстка. Когда ей открылись семейные тайны, о которых она даже не подозревала. Когда за обедом она обсуждает домашнее задание по магии с черной гладкошерстной таксой, лакающей кофе из чашки. Когда эта такса стала ее самой близкой подругой, ее магическим фамильяром – не просто частью ее жизни, а в каком-то смысле частичкой ее самой. Когда уехать домой означало бы расстаться с Софи навсегда!
Лотти сделала глубокий вдох, стараясь унять вихрь мыслей, кружившихся в голове.
– Нет, мы не поедем ко мне домой, – медленно проговорила она. – Мне придется остаться здесь. По-другому никак не получится. Со школой я как-нибудь справлюсь. Я не знаю, что скажу маме, когда она приедет меня забирать, но тебя я не оставлю, Софи. Теперь мой дом здесь.
На следующий день Лотти плелась в школу, еле передвигая ноги. Ей действительно не хотелось туда идти, но была и другая причина. Она специально тянула время, чтобы пройтись в одиночестве и спокойно подумать. Вчерашний разговор с Софи стал для нее потрясением. Хотя Лотти нравилось в дядином магазине, ей всегда представлялось, что если случится чудо и мама откажется от работы в Париже, она будет рада вернуться домой, к своей прежней жизни. Но вчера Софи словно выбила почву у нее из-под ног, и теперь Лотти не знала, на что опереться.
Дело было не только в Софи (потому что такса права: Лоттина мама никогда в жизни не согласится взять в дом собаку), но и в самом магазине. Лотти чувствовала, что она прикоснулась к какой-то прекрасной тайне, к чему-то по-настоящему важному, от чего будет жалко отказаться. И как можно бросить занятия с Ариадной?! Хотя Лотти по-прежнему была недовольна своими успехами и чувствовала себя глупенькой неумехой, она ни разу не пожалела о том, что узнала о магии, заключенной в ее крови.
Вчера вечером, когда они сели ужинать, дядя Джек снова завел разговор насчет того, что ему, может быть, стоит сходить в школу и поговорить с учительницей. Лотти заметила, как хмурится Софи, которая сосредоточенно выбирала из макарон кусочки бекона и делала вид, что ее больше ничто не заботит. Но было видно, что такса очень встревожена.
Лотти улыбнулась дяде Джеку.
– Не надо никуда ходить, – уверенно проговорила она, хотя и не чувствовала уверенности. – Просто я у них новенькая. Новеньким всегда тяжело. Скоро все ко мне привыкнут. – Она скрестила пальцы под столом и увидела, как разгладились хмурые складки на лбу Софи.
Дэнни задумчиво взглянул на нее. Лотти поняла, что он видел, как она скрестила пальцы. Она вся напряглась, но он ничего не сказал, даже как будто смотрел на нее с сочувствием, и ей вдруг подумалось, что ведь она не спросила, как у него прошел первый день в средней школе. Он пришел домой позже Лотти, и у нее почему-то возникло кошмарное ощущение, что дядя Джек так беспокоился за нее, что тоже не поинтересовался у Дэнни, как ему новая школа. Она почувствовала себя виноватой.
– Как тебе новая школа? – спросила она.
Дядя Джек виновато потупился: значит, Лотти была права.
– Да, Дэнни, прости. Я не спросил! – чуть ли не в ужасе проговорил он. – Когда ты вернулся, я разговаривал по телефону, насчет семян… Последняя партия особых семян подсолнечника просто взорвалась. В буквальном смысле! А потом ты так быстро ушел в свою комнату, и я… – Он умолк на середине фразы, очевидно, почувствовав, что его слова звучат как оправдания.
– Школа как школа, – пробормотал Дэнни, глядя на Лотти. – Что ты хочешь, чтобы я сказал?
Кажется, он был вовсе не рад, что его стали расспрашивать. Наоборот, он старался не привлекать к себе никакого внимания, подумала Лотти, украдкой наблюдая за братом, силуэт которого как бы расплылся по краям. Он не то чтобы пытался исчезнуть или стать невидимым – просто хотел, чтобы о нем все забыли. На людей, не владеющих магией, это наверняка бы подействовало.
– Мы все равно тебя видим, – сказала Софи, пристально глядя на Дэнни.
Дэнни тяжело вздохнул:
– Если вам так интересно, там все уныло и тухло. Все мои друзья в другом классе, и я постоянно терялся, потому что не знаю, куда идти. И я не хочу больше об этом говорить. – Он сунул в рот вилку с едой
