"У Ибрагима, сына Мемета, ум зашел за разум". Мудрец понял их мысли, улыбнулся снисходительно, как улыбаются мудрые, и сказал:
- Вот я пойду к Ахмету со словами кротости и, ручаюсь, Ахмет не будет вас больше беспокоить.
Весть о том, что сам Ибрагим, сын Мемета, идет к Ахмету, разнеслась по Багдаду, и в Багдаде не было других разговоров на базарах, в банях, в цирюльнях и в гаремах, как только: - Чем это кончится? Кончилось все благополучно.
Через четыре дня Ахмет больше не беспокоил никого из жителей Багдада.
А как случилось это, пусть расскажет сам Ибрагим, сын Мемета, что блистал среди умных, как полная луна блещет среди звезд. Послушаем мудреца. Велик аллах!
Слаб и мал ум человеческий. Слава всемогущему, посылающему советы!
Я, Ибрагим, сын Мемета, последний из последних, слуга слуг, встал рано, вместе с солнцем, заседлал своего осла и поехал по дороге, на которой жил Ахмет, прозванный от народа Озорником.
В этот ранний час, когда полевые цветы, славя отца цветов и всего существующего, омываются росой, Ахмет совершал утреннее омовенье.
Видя проезжающего мимо человека с седой бородой, он выплеснул на него всю воду из чаши, облил меня с головы до ног и сказал:
- Что ты, старый пес, поднимаешь так рано пыль на дороге? И пылишь на человека, который только что умылся?
Тогда я, Ибрагим, сын Мемета, остановил своего столика, сошел с него, приблизился к Ахмету на два шага, коснулся рукой моего сердца, уст и чела, поклонился я сказал:
- Благодарю тебя, добрый человек!
Ахмет, который, видя, что я остановил осла, спешился и иду к нему, схватил было палку, - выронил ее из рук и смотрел на меня во все глаза.
Он ожидал всего, но не благодарности.
А я развязал свой кошелек, достал золотую монету, подал ее Ахмету и сказал, рукою касаясь земли:
- Возьми это, добрый человек, как слабый знак моей благодарности. Радостью сердца моего было бы дать тебе больше, но у меня нет. Никогда еще я так не сожалел, что у меня мало денег! Но на обратном пути я надеюсь уплатить тебе долг и подарить, по крайней мере, вдвое.
Изумлению Ахмета не было границ.
- За что же ты, однако, благодаришь меня? - спросил он.
Я отвечал:
- Из того, что борода моя седая, а солнце только что встало, ты видишь, что если я поднялся так рано, - значит, по очень важному делу. Не скрою, у меня, действительно, есть большое торговое дело в соседнем городе, и если оно мне удастся, я смогу подарить тебе даже три золотых и четыре. Ты приложил свой труд, добрый человек, чтоб дело мое кончилось хорошо для меня, и я не нахожу на языке моем достаточно слов и в кошельке достаточно золота, чтоб отблагодарить тебя.
Ахмет ничего не понимал:
- Я приложил усилие, чтоб дело твое кончилось благополучно?
Я ответил:
- Разве ты не знаешь, добрый человек, что быть облитым с головы до ног - самая верная примета? Когда человек едет по делу, самое лучшее предзнаменование для него, если его обольют с головы до ног. Ты, должно быть, приезжий, добрый человек, если не знаешь здешней приметы, которую в Багдаде знает каждый ребенок.
Ахмет ответил:
- Я, действительно, приезжий, и не знаю. Но теперь я буду знать.
И я видел в глазах его радость.
На следующий день из Багдада проезжал со своей свитой наш визирь, да продлит небо его дни и наши под его властью!
Увидав едущего по дороге визиря, Ахмет сказал себе:
- Если какой-то несчастный старикашка подарил мне золотой да обещал подарить еще два, а то и три, а может быть, и четыре, - как же осыплет меня золотом сам визирь?!
И когда визирь проезжал мимо, Ахмет, прозванный Озорником, подбежал и облил визиря водой с головы до ног. Да избавит аллах визиря от подобных происшествий! Визирь разгневался до пределов своего гнева. И приказал тут же, сейчас же, дать дерзкому двести ударов палками.
Приказания, которые исполняются на глазах у начальника, исполняются хорошо, - и Ахмету во время наказания раза три казалось, что приходит его смерть.
На следующий день я возвращался в Багдад, и, завидев меня, Ахмет бросился, закричал:
- А, проклятый старикашка, негодяй, который подвел меня под удары!
Стащил с осла и стал колотить меня, Ибрагима, сына Мемета.
По силе ударов я мог судить, как же, должно быть, колотили его слуги визиря.
Когда Ахмет кончил меня бить, я встал с земли, развязал кошелек, достал пять золотых и подал ему с поклоном.
- Дело мое кончилось с гораздо большим барышом, чем я ожидал. Я приписываю это только тому, что ты облил меня грязной водой, в которой совершал омовение. Примета оказалась верной. Кстати, скажи мне, добрый человек, ты облил визиря грязной или чистой водой?
- Конечно, самой чистой, ключевою! - ответил мне Ахмет.
- Подумай, самого визиря!
Я схватился за голову.
- О, сын несчастия! Как тяжко быть пришельцем в чужой стране! Что ты наделал?! Слыхал ли ты, что видеть во сне грязь - к деньгам?
- Слыхал! - отвечал мне Ахмет.
- А когда идешь по делу, встретить по дороге арбу с навозом предвещает удачу?
- Слыхал.
- Тебе следовало облить визиря помоями. Облить человека чистой водой, - предвещает несчастие. Ты видел это на себе: облил меня грязной водой - получил шесть золотых; облил визиря чистой, - ничего не получил, кроме палок. Зачем ты не спросил меня тогда, а я тебе не разъяснил!
Тут схватился за голову Ахмет, а я сел на своего осла и поехал в Багдад.
На другой день визирь возвращался обратно. Завидев его на дороге, Ахмет сказал себе:
- Сегодня я исправлю свою ошибку. Ты останешься доволен! И я. Ты получишь удовольствие, а я - цехины.
Он налил помоями полную большую лохань и, когда визирь поравнялся с его домом, подбежал и облил визиря помоями с головы до ног.
Гнев визиря перешел пределы гнева.
- Это негодяй не унимается и становится дерзче день ото дня!
Визирь приказал слугам повесить Ахмета тут же, на месте.
Человек умирает скорей, чем родится.
И через несколько мгновений тот, кто облил и бил меня, Ибрагима, сына Мемета, висел на дереве при дороге.
Так, не сказав ни слова, кроме слов кротости, я избавил вас от зла!
И все, слушавшие Ибрагима, сына Мемета, сказали:
- Велик тот, кто подает людям советы. Слово кротости многое может сделать, если сказать его умело.
СЛЕЗЫ
(Восточная сказка)
У султана Азиса была жена.
Ее звали Зорайба, а потом стали звать первой красавицей в мире.
От этого и произошли все несчастий.
Вот что случилось, и вот как случилось все, что случилось. Однажды на базаре, в лавке своего брата, торговавшего драгоценностями, поэт Селим встретил женщину, которая была молода, судя по звуку ее голоса, и стройна, судя по тому, как обрисовывалась ее фигура под широким покрывалом.
Женщина набрала себе драгоценностей и, когда дошло до расплаты, воскликнула:
- Ах, какой срам! У меня не хватает ста цехинов, чтоб расплатиться.
У женщин никогда нет денег, но они всегда ужасно стыдятся, что у них нет денег.
- Не беспокойся, госпожа! - сказал ей брат Селима, торговец драгоценностями. - Я пошлю к тебе слугу, и ты ему заплатишь дома.
- Но ко мне в дом невозможно проникнуть ни твоему слуге, ни тебе! - отвечала женщина. - Я живу во дворце султана Азиса.
Тогда поэт Селим отвел ее в сторону и сказал:
- Прекрасная незнакомка! Возьми спокойно эти вещи. Я поручусь за тебя. И торговец мне поверит, потому что это мой брат.
Женщина с удовольствием посмотрела на Селима и сказала:
- Почему же ты думаешь, что я прекрасна? Я безобразна, как само безобразие! Селим отвечал:
- Из всего твоего тела умеет лгать только твой язык. Все остальное говорит правду и исполняет то, что обещает. У тебя крошечные руки. Из-под твоего платья я вижу прелестную ножку, которая так же мала, как и рука. Твои глаза меня сводят с ума, и я думаю, что все остальное соответствует твоим глазам.
Женщина рассмеялась:
- Я хотела бы быть такой же честной, как мои глаза. И исполнить то, что обещаю. Но, может быть, у меня нет денег, чтоб тебе заплатить?
Селим поклонился и сказал:
- Природа позаботилась о вас, женщинах. Чтоб платить долги, вам вовсе не нужно денег.
Женщина снова засмеялась:
- Слушаю и понимаю. Но надо суметь получить долг. Если сумеешь пробраться в сад дворца, я готова расплатиться. Потому что мне нравится не только кошелек, но и тот, кому он принадлежит.
Селим ответил:
- Аллах создал канаву и ноги, чтоб чрез нее перешагнуть. Аллах создал препятствие и дал человеку голову, чтоб их обходить.
Женщина сказала:
- У вас, мужчин, хорошо только начало песни, и всегда плох конец. Ты кончишь свою песню иначе, чем начал. Ты начал, как щедрый человек, и я уверена, что кончишь, как ростовщик. Ты возьмешь свой долг с лихвою.
Селим поклонился и сказал:
- Я постараюсь, чтоб твой поцелуй стоил не больше цехина!
Эти слова понравились женщине, она рассмеялась и сказала:
