Карл, несмотря на тоску после разлуки с мисс Лейн, благополучно добрался до Трента, и в Лайме был нанят корабль, хозяин которого согласился доставить двух джентльменов во Францию. В тот же вечер принц — теперь он ехал как слуга другой юной дамы — отправился в таверну в местечке под названием Чармут, откуда капитан корабля должен был взять его на борт. Но капитанова жена, испугавшись за мужа, заперла его на замок и не позволила плыть. Тогда Карл и его спутница поехали в Бридпорт и, зайдя там в гостиницу, увидели на конюшне солдат, которые искали Карла, — подвыпив, те сами проговорились. Карл, сохраняя присутствие духа, повел лошадей своих спутников прямиком через двор, как на его месте поступил бы любой слуга, да еще крикнул:
— Эй, солдаты, прочь с дороги, дайте пройти!
Он зашагал дальше и встретил захмелевшего конюха, который протер глаза и сказал:
— Послушай, парень, раньше я служил у мистера Поттера в Эксетере и, по-моему, видел тебя там?
Конюх не ошибся, Карл в самом деле останавливался в этом доме. Он с готовностью ответил:
— Ну да, как-то раз я там был, но сейчас мне некогда болтать. Выпьем по кружке пива, когда вернусь.
Возвратившись из этого опасного места в Трент, Карл прятался там еще несколько дней. Затем он сбежал в близ Солсбери и скрывался в доме у одной вдовы пять дней, до тех пор, пока владелец угольщика, стоявшего на рейде у Шорэма в Сассексе, не согласился доставить «господина» во Францию. В ночь на пятнадцатое октября, вместе с двумя полковниками и одним купцом, король поехал в Брайтон, который в те времена был небольшой рыбацкой деревушкой, чтобы отужинать с капитаном, прежде чем они поднимутся на борт. Надо сказать, многие узнавали короля, узнали его и этот капитан, и хозяин таверны с хозяйкой. Когда король собрался уходить, хозяин подошел к нему, поцеловал ему руку и сказал, что надеется дожить до тех времен, когда сам он станет лордом, а жена его — леди, а Карл в ответ рассмеялся. Они славно поужинали, покурили и крепко выпили, — в этом Карл знал толк, капитан пообещал о нем позаботиться и сдержал слово. Было решено, что капитан сделает вид, будто плывет в Дил, а Карл скажет его матросам, что он дворянин, влез в долги, удирает от кредиторов, и попросит уговорить капитана довезти его до Франции. Король мастерски сыграл свою роль, дал матросам двадцать шиллингов на выпивку, и те уломали капитана помочь столь достойному господину. Капитан для виду поартачился, и король благополучно прибыл в Нормандию.
Теперь, когда Ирландия покорилась, а Шотландия притихла, — Оливер оставил в тамошних фортах много своих солдат, парламент, вместо того чтобы спокойно заняться делами, затеял склоку с голландцами, и весной 1651 года они отправили в Даунс флот под командованием адмирала Ван Тромпа, вызвавшего на бой храброго английского адмирала Блейка (кораблей у него было вдвое меньше, чем у голландцев), думая, что заставит его спустить флаг. Блейк, дав необыкновенной силы бортовой залп, отбил нападение Ван Тромпа, однако осенью тот явился опять, с семьюдесятью кораблями, и опять вызвал на бой храброго Блейка (у которого сил было точно так же вполовину меньше). Блейк сражался весь день, но голландцев было столько, что ночью он отступил. Тогда Ван Тромп не придумал ничего умнее, чем хвастливо курсировать по Ла-Маншу между Норт-Форлендом и островом Уайт, привязав к главной мачте большущую голландскую метлу — подразумевалось, что он может вымести и выметет англичан с моря! Тем не менее через три месяца Блейк заставил Ван Тромпа прикусить язык и снять метлу: вместе с двумя другими отважными командирами, Дином и Монком, он сражался с ним целых три дня, захватил двадцать три корабля и разнес метлу в щепки, в общем, уладил дело.
Но затишье длилось недолго: армия напустилась на парламент, обвинила его в неумелом управлении страной и намеками дала понять, что справится с этим получше. Оливер — он принял теперь решение стать главой государства, или вовсе устраниться от дел — поддерживал армию и пригласил в Уайтхолл, где он ныне жил, офицеров и своих друзей из парламента, чтобы обдумать вместе с ними, как от этого самого парламента избавиться. Парламент к тому времени просуществовал столько же лет, сколько просуществовала до его появления неограниченная королевская власть. Подытожив все сказанное, Оливер отправился в палату в обычной своей простой черной одежде и серых шерстяных чулках, но вместе с необычным числом солдат. Солдат он оставил за дверями, а сам вошел и сел. Однако вскоре Оливер поднялся с места, сказал, что парламент не угоден Господу, и, топнув ногой, добавил:
— Вы — не парламент. Зовите их! Зовите!
По его знаку дверь открылась и вошли солдаты.
— Это бесчестно! — возмутился сэр Гарри Вэн, один из членов парламента.
— Сэр Гарри Вэн! — воскликнул Кромвель, — О, сэр Гарри Вэн! Боже, избавь меня от сэра Гарри Вэна!
Затем, указывая по очереди на членов парламента, он говорил, что один из них — пьяница, другой — распутник, третий — лжец и так далее. Он заставил спикера покинуть кресло, приказал страже очистить палату и, назвав лежавшую на столе — в знак того, что палата заседает — булаву, «шутовской погремушкой», велел солдатам унести ее! Убедившись, что все его приказания исполнены, Оливер тихо запер дверь, опустил ключ в карман, вернулся в Уайтхолл и рассказал о своем поступке друзьям, которые еще не успели разойтись.
После такого необычного происшествия был образован новый Государственный совет и созван новый парламент, — Оливер открыл его сам, прочитав своего рода проповедь, из которой явствовало, что событие это равносильно началу земного рая. Заседал в этом парламенте один известный торговец кожевенными изделиями, выбравший себе очень необычное имя Прэйзгод (Praise God — Хвали Господа) Бэрбон, и потому парламент прозвали в шутку бэрбонским, хотя вообще-то он назывался Маленьким. Очень быстро выяснилось, что и Маленький парламент не намерен во всем повиноваться Оливеру, и тут оказалось, что рай на земле не наступил, и терпеть такой парламент нет никакого смысла. Поэтому Оливер разогнал его точно так же, как и предыдущий, а затем совет офицеров постановил назначить его верховным правителем королевства и назвал лордом-протектором республики.
Оливер Кромвель. С портрета работы Сэмюела Купера
Итак, шестнадцатого декабря 1653 года к дверям Оливера подошла большая процессия, сам он появился в черном бархатном костюме и в высоких сапогах, сел в экипаж и отправился в Вестминстер в сопровождении судей, лорда-мэра и олдерменов, а также прочих великих и прославленных граждан. И в Канцлерском суде он при них вступил в должность лорда-протектора. Затем он дал клятву, а ему вручили городской меч, городскую печать и еще немало всякого имущества, которое обычно передают королям и королевам государственных. Отдав все это назад, Оливер стал самым настоящим, неподдельным лордом-протектором, и многие «железнобокие» целый вечер благодарили за это Господа.
Оливер Кромвель — прозванный в народе Стариной Нолом, — вступая в должность лорда-протектора, заручился бумагой, которая называлась «Инструмент» и позволяла ему созывать парламент числом от четырехсот до пятисот человек, без роялистов и католиков. Кроме того, он пообещал не распускать парламента без его согласия раньше чем через пять месяцев.
Когда парламент собрался, Оливер обратился к нему с трехчасовой речью и надавал всяких мудрых советов насчет того, что и как следует сделать счастья и процветания страны. Самых ретивых членов парламента он усмирил, потребовав, чтобы они подписались под «Инструментом», запрещавшим им отстранять от власти главу государства и главнокомандующего армии, а также многое другое. Затем он отпустил их заниматься делами. Сам Оливер тоже занялся делами: с обычным своим рвением и решимостью он напустился на самых усердных проповедников, — те немного переборщили, назвав его в своих проповедях бандитом и тираном, — закрыл их часовни, а нескольких отправил в тюрьму.
В те времена не только в Англии, но вообще нигде в мире не было человека, который умел бы управлять страной, как Оливер Кромвель. И хотя правил он твердой рукой и брал с роялистов очень большой налог (правда, после того как они устроили заговор и хотели лишить его жизни), поступал он мудро и в соответствии с требованиями времени. Благодаря Оливеру Кромвелю Англию так зауважали за границей, что я был бы рад, если бы некоторые лорды и дворяне, правившие при королях и королевах после него, могли похвастать хотя бы малыми крохами того, что удалось ему. Он послал храброго адмирала Блейка на Средиземное море, чтобы заставить герцога Тосканского заплатить шестьсот тысяч фунтов за обиду и ущерб, нанесенные британским подданным и купцам. Позже он послал Блейка и его флот в Алжир, Тунис и Триполи, велев доставить к нему каждый корабль и каждого англичанина, захваченного пиратами в этих краях. Все это было проделано с блеском, и весь мир понял, что Англией управляет серьезный человек, который не позволит оскорблять и порочить звание англичанина.
