Когда прочитаны тысячи записей на книгах, бытовавших на протяжении веков в одном регионе, книжное собрание становится богатейшим историческим источником, способным ответить на самые неожиданные вопросы. Впервые мы получили именно такой источник, выявив, изучив и описав печатные кириллические книги ярославских государственных хранилищ, нескольких личных коллекций и старообрядческих церквей. Всего на Ростово-Ярославской земле сохранились почти 1600 экземпляров печатных кириллических книг XV–XVII вв. – времени, когда именно эти книги стали основой просвещения, культуры, полемики. Из них 59 книг XV–XVI вв. и 1586 – с учетом переславских экземпляров – XVII в. [668]
Чтобы оценить репрезентативность книжности Ростово-Ярославской земли как источника для решения проблем, связанных с функциями и исторической ролью печатной книги, была разработана методика, применение которой показало, что собрание репрезентативно и с точки зрения отражения в нем репертуара кириллических изданий своего времени и общерусских тенденций и особенностей книжной культуры: в собрании четырьмя экземплярами представлены 70 % московских изданий этого времени, причем недостающие издания – это учебная книга, утраченная во всех известных комплексах. Статистические сравнения выхода книг и их поступления в регион доказали, что книги поступали в ростово-ярославские пределы систематически сразу по их выходе в типографии. Удалось доказать, что ко второй половине XVII в. сложилась система информации о выходящих книгах, очевидно, во всех типографиях, печатавших кириллицу, что привело к четкой работе книжного рынка.
Записи на книгах ростово-ярославского собрания отражают основные социально-культурные тенденции времени и события этих лет: финансовый кризис, раскол Церкви, расширение социального слоя владельцев и читателей книги, рост индивидуального личностного характера записей, широчайшие торговые связи региона фактически со всей Россией. Удивительно полно и ярко в записях на книгах и в самом составе собрания отразилось богатство Ярославского региона, его высокие художественные традиции в иконописи, духовном пении, строительстве, собирании книг… Анализ записей доказал, что новые издания попадали во все самые отдаленные населенные места региона, находились в руках всех слоев общества, в том числе светских людей – посадских, мелких чиновников, крестьян.
В именном указателе к описанию ростово-ярославских книг второй половины XVII в. полторы тысячи имен людей, 430 из них жили в изучаемое время. В географическом указателе учтено только в Ростовском уезде: 56 населенных пунктов, 38 монастырей и церквей, 7 монастырей и 22 церкви самого Ростова; аналогичная картина характерна и для остальных уездов. О постоянном движении книги в регионе, т. е. о ее постоянной потребности, говорят 780 датированных записей из нескольких тысяч, прочитанных на 843 книгах второй половины XVII в. Записи представляют нам и интеллектуальную элиту региона – иерархов, священников, образованных купцов, государственных деятелей из Боборыкиных, Мусиных-Пушкиных, Ртищевых, Стрешневых, Хитрово, известных московских дьяков и др. Можно напомнить, что на рубеже веков архимандритом Ярославского Спасо-Преображенского монастыря был Иосиф, страстный собиратель книг – человек скорее уже Нового времени.
Таким образом, выявленный и изученный комплекс сохранившихся печатных книг второй половины XVII в. рассматривается нами как репрезентативный источник, адекватно отражающий высокую книжную культуру Ростово-Ярославского региона – основу его духовной культуры, искусства и самоидентификации.
Записи на книгах позволили объяснить и причины, обеспечившие столь значительную полноту и высокую сохранность фонда как в XVIII–XIX вв., так и в XX в. [669]
В отличие от Ростово-Ярославской земли в Тверском крае сохранилась только незначительная часть фонда печатной кириллицы, что и отразил состав тверского каталога. Однако именно здесь был обнаружен и описан десятый известный экземпляр издания Трибунала 1586 г., 29-й – Статута 1594 г. и ряд иных редчайших книг. Описания также дали обширный исторический, краеведческий, книговедческий материал [670].
Начиная работы в Пермском крае, мы вовсе не надеялись на значительные результаты, так как книги монастырей, церквей, епархиальной и иных библиотек центральных уездов района в 1920-1930-х гг. были полностью утрачены. Однако оказалось, что книжные фонды Чердыни, Соликамска и многих церквей в их округе в значительной своей части поступили в местные музеи и сохранились. Их анализ позволяет представить в достаточной полноте картину книжной культуры этого важнейшего региона на востоке России в XVII–XVIII вв. В частности, получены интереснейшие сведения о путях и сроках поступления в столь отдаленные места московских печатных книг; об их владельцах и читателях; правилах фиксации, проверки и хранения церковных библиотек; о семьях и даже родах библиотекарей-церковнослужителей и т. д. Но главное, пермский книжный комплекс позволил выявить особенности местной книжной культуры и прежде всего ее особую демократичность и традиционность, а также активное функционирование книг XVII в. вплоть до середины XX в.
Книга «Кириллические издания XVIII в. в хранилищах Пермского края» (Пермь, 2008) пока в нашей литературе уникальна. В ней описан 781 экземпляр 452 изданий кириллического шрифта 18 типографий славянского мира (сделанные на них сотни записей прочитаны и опубликованы), выявлены новые данные об известных изданиях и неизвестные ранее книги или экземпляры разыскиваемых изданий. В аннотированном именном указателе к тому учтено более 1300 имен, а в географическом – более 600 населенных пунктов и географических понятий. Указатель датированных записей включает около 650 дат с 1705 по 1998 г., а записей с ценами на книги – более 70.
Все эти сведения впервые позволяют всесторонне изучать реальное функционирование кириллической печати XVIII в., изменения в книжной культуре, связанные с распространением русской книги.
Если работы только в трех регионах России, инициированные археографами одного университета, возвратили в нашу историю и культуру около трех тысяч древних книжных памятников, в том числе уникальных и редчайших, сохранивших обширную историческую информацию многих тысяч записей, то трудно даже представить, сколь важные результаты может дать осуществление задачи, сформулированной П.М.Строевым: «…найти, извлечь, привести в известность… памятники нашей Истории и Словесности, рассеянные на обширном пространстве от Белого моря до степей украинских и от границ Литвы до хребта Уральского» [671].
Перед археографией XXI в. стоят именно эти задачи, их совершенно необходимо решить, и, главное, как доказали вышеописанные работы «путешествующих» археографов последних лет, решить можно, если привлечь исследователей и коллективы хотя бы тех центров, которые еще недавно вели широкие полевые работы.
Тогда и только тогда осуществится мечта П.М. Строева: будет выполнено «самое полное и вернейшее описание всех где-либо существующих памятников нашей Истории и Литературы, которые и доставят собою ключ к обширному книгохранилищу целой России» [672].
Кириллическая печатная книга – жизнь в веках
«Тетрати… печатано в Казанѣ»
К истории и предыстории Казанской типографии XVI века [673]
Деятельность казанской типографии остается до сих пор одной из темных страниц в истории отечественного книгопечатания. В отличие от других русских типографий XVI–XVII в., расположенных вне Москвы (Александровская слобода, Нижний Новгород, Иверский Валдайский монастырь), не известны ни относительно точное время ее деятельности, ни ее история (кроме единственного достоверного упоминания), ни продукция.
