Мальчик из джунглей - Морпурго Майкл

Хоть какое-то разнообразие, а то всё фрукты да фрукты.

Впрочем, фрукты были моим спасением. Я, бывало, карабкался на дерево за бананами, но в основном пропитанием мне служили оранжевые кокосы. Иногда Уна сбивала их с веток, иногда я сам за ними лазил, а лазить я наловчился будь здоров. Дырку в скорлупе я проделывал острой палкой. Иногда приходилось попотеть, но оно того стоило: молоко кокоса такое сладкое, такое вкусное. Это самое молоко да ещё мякоть внутри – вот что чаще всего утоляло мой голод.

С каждым днём я становился всё изобретательнее. Я придумывал способы, как сделать свою жизнь удобнее и безопаснее. Не найдя подходящего камня для ночлега, я теперь забирался на дерево. Я карабкался вверх по лиане – а карабкался я теперь очень лихо – и сооружал себе гнездо из прутьев и листьев, сгибая ветки, сплетая из них подобие постели, в которой спал, пока Уна стояла где-то рядом. Возни с таким гнёздышком было немало, зато наверху насекомых поменьше, да и пиявки меня там почти не доставали. Плюс надёжное укрытие от дождя, и вообще гораздо удобнее и безопаснее, чем на земле.

Однажды утром я проснулся оттого, что Уна трогала меня за плечо кончиком хобота. Она стояла прямо подо мной, ворча и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Весь её вид говорил: вставай уже, пойдём поскорее. Может, тут еда закончилась или Уне пить захотелось. Но что бы то ни было, если Уна зовёт, я спорить не стану. Как-то слишком уж беспокойно она топчется, точно поторапливает меня. И смотрит насторожённо, её что-то тревожит, я это сразу заметил. Наверное, поблизости какая-то опасность, и Уна её чует нутром. Я выбрался из гнезда и уселся слонихе на шею.

– Что, Уна? – спросил я. – Что стряслось?

Слониха поспешно тронулась с места. Шагала она быстрее обычного, поглядывая по сторонам и покачивая головой. Но листья её не привлекали, это я точно мог сказать. Уна затрубила, и тогда мне стало ясно: что-то не так, что-то в джунглях пугает её. За нами кто-то наблюдал. Кто бы это ни был, он прятался где-то поблизости и таил в себе настоящую угрозу. Я пристально осматривал джунгли, ловя взглядом каждое движение. Тукан снялся с ветки и мелькнул ярким сполохом среди деревьев. Отовсюду неслись испуганные вскрики, хрипло голосили павлины, ухали и хохотали обезьяны.

У нас над головой заметался в листве орангутан. Я его не видел, но слышал. Джунгли пришли в движение, заволновались и насторожились. Такое мне доводилось видеть раз или два – как по джунглям внезапно разливается страх. Но тогда ничего не случилось, тревога оказалась ложной. А сейчас вот-вот что-то случится.

И оно случилось – очень внезапно.

Я заметил впереди меж деревьев какую-то тень. Тень бесшумно выступила на свет, полыхнула ярким пламенем и превратилась в тигра. Он встал у нас на пути, оскалился и зашипел. Уна затрубила и развернулась к нему – хвост вздыблен, уши топорщатся. И в мгновение ока стихли все звуки. Тигр и слониха несколько минут мерили друг друга взглядами. При этом ни один из них не смотрел прямо на другого. Тигр не шипел, слониха не трубила. Они застыли друг против друга, и никто не собирался уступать. Но и драться никто не собирался.

Тигр осторожно двинулся вокруг нас. Уна стояла на месте. У неё ни один мускул не дрогнул. Теперь тигр приблизился и встал прямо подо мной, таращился не мигая своими янтарными глазами – завораживающий, грозный, страшный. Я весь похолодел. Сердце колотилось так, что едва не выпрыгивало из груди. Волосы на затылке шевелились. Я замер, еле дыша, закостенел от макушки до пяток и намертво вцепился в Унину шею. Только бы не выдать своего страха. Я чувствую запах его дыхания. Я вижу широкий розовый язык. Тигр совсем близко. Один прыжок – и мне конец. Вон как хвост у него подрагивает. Значит, и он думает о том же самом.

Прямо в глаза тигру я, естественно, не смотрел – нет уж, спасибо. Я вообще старался не смотреть на тигра, пока тот наматывал круги вокруг нас с Уной. А то бы точно умер со страху. В собственное мужество я не очень-то верил, поэтому решил сыграть в игру. Притвориться, что тигра, до которого каких-то пара метров, на самом деле не существует. Он придуманный, как в кино или в книжке. Как лев в «Хрониках Нарнии». Как белый медведь в «Северном сиянии» [7]. Воображаемый лев, воображаемый медведь. Тигр смотрит на меня снизу, и мне страшно. Но это ненастоящий страх, ведь тигр-то ненастоящий! Такой страх мне даже нравится. Я прекрасно понимал, что это чистой воды притворство, всего-навсего простенькая уловка. Но, как ни удивительно, она работала.

Когда тигр подошёл совсем уж близко, Уна предостерегающе затрубила. Она не бросилась на противника, только замотала головой, слегка взмахнула хоботом, да захлестала воздух хвостом. Этого оказалось довольно. Тигр облизнул усы, несколько раз недовольно пошипел на нас, крутнул хвостом и неслышной походкой удалился обратно в джунгли. Он ни капельки не уронил своего достоинства. И Уна тоже.

Все остались при своём. Уна побурчала – наверное, в знак ликования, – хлопнула ушами и невозмутимо зашагала дальше, по пути обрывая с веток листья.

– Знаешь, кто ты, Уна? – зашептал я, как только обрел дар речи. – Ты супер-пупер крутая слониха, крутейшая на всём белом свете, вот ты кто. Ты встретила самого опасного в мире убийцу и послала его лесом. И давай снова жевать – хоть бы что тебе! Ну ты даёшь, Уна! Ну ты даёшь!

В ответ она пукнула – в этот раз совсем легонько, но этого хватило, чтобы я расхохотался. Страх, копившийся внутри меня, вырвался наружу, и превратился в смех, и зазвенел под пологом джунглей. А следом за мной захохотали гиббоны и туканы, и вскоре все джунгли наполнились громким радостным смехом.

5

Пир на весь мир

После встречи с тигром я стал осмотрительнее. От Уны старался не отходить больше чем на метр – бог с ними, с мухами, как-нибудь переживу. Раньше я любил шагать впереди слонихи, а теперь остерегался так делать. Да и вообще, от греха подальше я почти всё время ехал на Уне. К тому же с высоты и обзор лучше: если кто-то или что-то приближается, я его не прозеваю. Свои гнёзда для ночлега я стал строить повыше. Уна всегда стояла в дозоре прямо под тем деревом, где я спал. А спал я чутко, прислушивался к каждому шороху – всё ждал, не появится ли тигр.

Но время шло, а тигр как сквозь землю провалился. Беспокойство моё понемногу улеглось. Я всё так же на ночь забирался повыше и всё так же предпочитал ехать, а не идти. Но это вовсе не из-за тигра. Просто обезьяны, которые шныряли вокруг меня, почти не спускались на землю. Я это заметил и решил тоже так попробовать – чем я хуже? А что, вполне разумно. Опасностей в джунглях хоть отбавляй, и тигр – только одна из них. Мрачное это место, джунгли. Даже при свете дня тени здесь глубоки – солнце едва пробивается сквозь густую листву. Всё-таки бережёного Бог бережёт. Буду спать и жить наверху.

Как ни странно, я даже жалел, что тигр исчез. Я надеялся, что он покажется снова. Почти что скучал по нему. Однажды, лёжа в своём гнезде, я вспоминал плакат с тигром. Он висел на стене в нашем классе. Я отчётливо представлял, как падают на него солнечные лучи через окно. Тот тигр с плаката смотрел на меня, в точности как настоящий из джунглей. А под фотографией было стихотворение, нам его задавали учить наизусть. Правда, тогда меня хватило только на первые четыре строчки, а сейчас я вообще мог вспомнить только две. Их-то я и повторял снова и снова, потому что в них так здорово описан тигр, будто поэт сам побывал в джунглях и перевидал целую кучу этих тигров. Ну и Уне стихи, наверное, тоже нравились: