Кто-то тоненько плакал и звал:
– Мама, мама!
Кровь тигра вскипела у него в жилах. Он бросился через сквозной проход на соседнюю улицу, откуда слышался голосок. Вопящий комочек перьев сидел перед витриной мясного магазина.
– Мама! Мама! – горько рыдал феникс.
Прижавшись к стеклу, он в ужасе таращился на ощипанных уток, висящих над прилавком как сдутые футбольные мячи. Том подошёл и сжал в ладонях безутешную кисточку красного пуха.
– Ш-ш, тихо, тихо! Я здесь.
Птенца била мелкая дрожь. Он пытался встать, тонкие лапки подкашивались.
– Мама? – спросил он тихим, потерянным голоском.
– Мама рядом!
Том ощутил, как горят щёки. Невозможно было отрицать: он испытал огромное облегчение. Птенчик снова поднял глазки на уток и затрепетал в руках мальчика. Том поспешил его успокоить:
– Это утки. А ты феникс. Люди не обижают фениксов.
– Плохо, плохо, плохо! – Феникс выпрыгнул из его ладоней и побежал к дверям магазина, полный решимости покарать злодея. – Я обижать! Обижать!
Такой маленький, птенец уже был исполнен жаждой мести, и Том понимал, что только он может повлиять на юную душу.
– Нет! – окрикнул он птенца. – Нельзя обижать.
Феникс остановился и посмотрел на него снизу вверх.
– Нельзя обижать… – повторил он.
Выражение маленьких глазок было серьёзным, вдумчивым. Этот наивный взгляд наполнил сердце Тома незнакомым удивительным чувством. Раньше от него никто не зависел так сильно. От этого становилось тепло на душе и одновременно тревожно. Тревожно по-особому: если Том чего и боялся, так это не оправдать доверия, которое маленькая птичка питала к нему. «Интересно, – подумал он, – господин Ху тоже такое чувствует? Ведь он тоже учитель для меня».
А вслух повторил:
– Нет! Никого нельзя обижать.
И для большей убедительности покачал головой из стороны в сторону. Феникс ловил каждое его слово.
– Мама сказала?
– Мама сказала.
Том послюнил палец и стал оттирать грязь с красных пёрышек. Птичка послушно терпела. Когда он закончил, феникс запрыгнул ему на ладонь.
– Пошли домой!
Тома бросило в дрожь, когда невесомый комочек шмыгнул ему в рукав и стал щекотно карабкаться вверх по руке. Как странно! Интересно, это то самое чувство, которое испытывают настоящие родители? В конце концов, что плохого в том, что малыш хочет иметь семью и пытается составить её из тех, кого знает? Ведь господин Ху и его друзья смогли заменить Тому родных после смерти бабушки. Феникс высунулся из расстёгнутого воротника рубашки и ласково прижался к щеке мальчика. Том улыбнулся:
– Ты такой глупыш, да? Ну а я ещё глупее тебя.
Он поспешил назад вдоль тёмных зданий, спускаясь по улице вниз под гору. Вдруг птенец вскрикнул так неожиданно, что мальчик чуть не подпрыгнул:
– Красивая! Красивая!
Малыш восхищённо взирал на хрустальную звезду, висящую на леске в витрине магазина с сувенирами. Узкая улочка была погружена в полумрак, только через небольшой промежуток между плотно стоящими зданиями пробивалось солнце. Казалось, будто звезда собирает весь свет на себя. Её лучи, как живые, блестели серебристым огнём и внутри переливались радугой, точно огранённые лепестки бриллиантового цветка.
– Ай! Красиво! – пищал феникс.
– Да, красиво… – рассеянно согласился Том.
Все его мысли сейчас были о том, как добраться до безопасного места. Феникс подался вперёд, потянулся к звезде.
– Моё!
Надо было как-то отвлечь малыша. Не зная, что ещё сделать, Том расстегнул рубашку и засунул птенца в мешочек с защитным оберегом.
– Красиво, красиво!
Птичка барахталась, коготки щекотали Тому грудь.
– Перестань! – хихикнул он, прижимая мешочек к себе. – Сиди смирно.
Смирно птенец сидел секунд пять, потом опять зашевелился:
– Не вижу!
Том разрешил ему выглянуть между двух пуговиц рубашки. Компромисс был найден.
– Красиво! Моё! – в восторге восклицал феникс.
– В другой раз! – отрезал Том, нетерпеливо отворачиваясь.
– Стой!
Том ощутил удар маленького клювика.
– Ещё раз так сделаешь – никогда не куплю! – пригрозил он птенцу и зашагал дальше.
Феникс обиженно замолчал. Так они прошли несколько домов. Потом из мешочка послышался писклявый голосок:
– Бум! Бум! Бум!
– Это моё сердце, – догадался Том.
– Мама!
Птенец прижался к нему крепче. Да, такого с мальчиком никогда раньше не было: чтобы кто-то настолько нуждался в нём…
Решив, что доставить феникса в убежище надо как можно скорее, Том срезал путь и пошёл через проулок. Здесь было сумрачно и пусто, дневной свет сюда почти не проникал. Каждый шаг эхом отражался от кирпичных стен. Том дошёл до середины, когда услышал над головой шум: кто-то возился на крыше. Феникс втянул головку внутрь мешочка.
– Страшно!
– Никто тебя не обидит! Я не позволю! – пообещал Том.
Он окинул взглядом ближайшие крыши, но вверху не было видно ничего, только небо. Том пошёл дальше, ускоряя шаг, но не мог избавиться от ощущения, что кто-то крадётся за ним по пятам. Он перешёл на бег, для верности держась рукой за кирпичную стену. Перед собой мальчик разглядел длинный тонкий шест, свисающий с крыши. И вдруг в затылке закололо: он увидел на конце шеста шевелящиеся пальцы и понял, что это рука. На тыльной стороне ладони была вытатуирована цифра девять с закрученным змеиным хвостом – символ сторонников Ваттена. Они добрались до него. Костлявые пальцы, тонкие и неровные, как оплывшие свечи, придвигались всё ближе, вслепую шаря по стенам. Том закрыл рукой мешочек с фениксом.
– Уходи! Он мой! – страшно заревел он и тут же понял со всей ясностью: ни за что не отдаст птенца.
– Он принадлежит лорду Ваттену! – прорычал грабитель.
Грубая рука проворно поймала мальчика за запястье – и сразу отдёрнулась, как от оголённого электрического провода. Кто-то на крыше взвыл от боли. Защитный оберег сработал! Феникс высунул из мешочка головку и клюнул руку.
– Нельзя обижать маму!
У мальчишки перехватило горло. Он пришёл спасать феникса, а теперь птичка сама пыталась защитить его. Сверху спустилась другая рука. Превозмогая боль, она схватила Тома и, раньше чем он успел произнести заклинание ветра, ладонью зажала ему рот. Кровь застучала в висках. Не помня себя, Том вцепился в ладонь зубами. Шершавая кожа пахла грязью и рыбой, но на этот раз тоже получилось: наверху кто-то вскрикнул, рука исчезла. С возросшим азартом мальчик вонзил зубы в другую руку, державшую его, и её тоже удалось прогнать.
– Мама кусает! – в смятении запищал феникс, выглянув из мешочка.
– Маме можно! – промямлил Том, сам понимая, что выглядит так же бестолково, как ненавистные школьные учителя, пытавшиеся отучить его драться.
Вокруг возникало всё больше рук, тонких, как жерди, и длинных, как фонарные столбы. Корявые пальцы были похожи на корни, вросшие прямо в воздух. А ведь он видел на той улице мужчину с длинными руками! Может,
