Александр Берензон - Нил Янг. Рок-н-ролльный ковбой

© Александр Берензон, 2017

ISBN 978-5-4474-0136-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Личность Нила Янга окружена многочисленными необъяснимыми феноменами, один из которых – отсутствие какой-либо информации об этом музыканте в российских СМИ, литературе и журналах музыкальной направленности. При том, что многие отечественные (о зарубежных вообще речи нет) музыканты и меломаны знают, ценят и любят творчество Нила, это никак не отражается на общественном «коллективном разуме» нашей многострадальной родины, в том числе – ее меломанской прослойки.

Российские средства массовой информации и музыкальные журналы коварно обходят стороной великого мученика рока, что наводит на мысль о сакральном обете молчания, данном российскими журналистами и рок-музыковедами, испытывающими, видимо, нечто вроде религиозного экстаза от замалчивания выдающихся фактов Подлинной Истории Рока. Среди редких образцов отечественной рок-литературы ситуация была такой же – до недавнего времени.

Пару лет назад для отечественных ниломанов блеснул лучик надежды: в России вышел сборник статей не менее культового рок-журналиста Василия Соловьева-Спасского (справедливо заметившего, что «история рок-н-ролла в нашей стране – тайна за семью печатями»), одна глава которой – «Ночь Нила Янга или Всадник без головы» – с присущей Василию экспрессией и литературным драйвом блестяще живописала творческие заслуги и роль этой неординарной личности в истории музыки. Именно работа В. Соловьева-Спасского и побудила меня всерьез заняться изучением жизненных вех Великого Рок-Хамелеона, ибо, по моему глубочайшему убеждению, без знания жизни художника невозможно полностью осмыслить его творчество, а следовательно, и его роль в этом самом роке.

Впервые Нила Янга я услышал где-то в середине 90-х, – это был концерт «Weld», показанный (с какого перепугу, непонятно) нашим отечественным телевидением, – но тогда я лишь улыбнулся при виде сгорбленной фигуры терзающего гитару орангутанга с забавной прической, чей стиль игры, однако, был совершенно необычен и чарующ. Помнится, я тогда подумал про себя, что Джимми Пейджа должна глодать черная зависть при виде подобных самородков.

Настоящий прорыв в моем сознании (да и в умах сотен или тысяч других россиян, до поры обделенных рок-информацией) стал фильм Джима Джармуша «Мертвец», сильнейший саундтрек к которому заставил старых меломанов достать с полки и переслушать янговские винилы, а молодую поросль, к которой автор этих строк относит покамест и себя, задуматься над тем, кто же такой Нил Янг, и чем он ценен для планеты Земля. Правда, всегда существовали люди, которые отрицали талант Янга, послушав один лишь этот саундтрек (который, я в этом уверен, в отрыве от всего творчества Нила слушать попросту нельзя) и сотрясая воздух типичной для дилетантов фразой: «Да я и сам так слабаю!». В чем-то они, возможно, были правы, поскольку минималистский по характеру звуковой поток, льющийся с задворок неторопливого черно-белого действа «Мертвеца» и заполняющий подчас все пространство фильма, кажется очень простым для исполнения.

Однако эта кажущаяся простота – мнима. Чтобы сыграть такую музыку, нужно пройти и увидеть все, что пережил на своем долгом веку Нил Янг. Его музыка к «Мертвецу», простой набор аккордов, с настойчивостью исполняющийся в разных вариациях и от этого все сильнее вовлекающий в свои бездонные глубины, – это «Черный квадрат» Нила, его личное выстраданное послание, не скованное песенной формой и превратившееся в почти часовое рваное и саморазрушительное гитарное соло. Возможно, поэтому Янг издал саундтрек к «Мертвецу» на собственном лейбле, не прибегая к услугам звукозаписывающих монстров. Видимо, он считал эту музыку самой сокровенной из когда-либо им сыгранной (хотя не исключаю, что низколобые боссы звукозаписи просто отказались это издавать, как не раз случалось в жизни Нила).

Этот альбом с разукрашенным ликом Джонни Деппа на обложке для меня навсегда останется не только лучшим (и самым оригинальным) произведением Янга, но и лучшим музыкальным произведением последнего десятилетия XX века. Отголоски этого настроения еще слышны на последующих альбомах Нила – студийном громыхании «Broken Arrow» и концертном запиле «Year Of The Horse», воплощенные с небывалой мощью в гитарном соло «Danger Bird» и никогда уже не возвращавшиеся в таком воплощении в творчестве Янга. Если вам не понравился этот «черный альбом», можете навсегда оставить попытки понять, что ценного дал этому миру Нил Янг.

Потом я стал постепенно открывать для себя блистательные первые альбомы Янга конца 60—70-х годов: трогательный гимн любящего сердца «Heart of Gold», горестный реквием (и он же – со свойственными Янгу противоречиями – грозный манифест) по эпохе Элвиса «Hey Hey My My» и многое-многое другое. У каждого слушателя – собственный путь познания творчества музыканта и свой Нил Янг: будь то герой кантри, хард-рокер или бешеный панк в помятых шортах и грязной майке с надписью «Tide» (как в фильме Джармуша «Year of the Horse»). Я буду искренне рад, если мой труд поможет кому-то открыть для себя этого неповторимого музыканта.

В истории рока, да и в современной рок-музыке Нил Янг занимает почетное – и особое – место. Уникальный гитарист с весьма своеобразной техникой, композитор, поэт и исполнитель собственных песен, автор сценариев и режиссер-постановщик нескольких фильмов, Нил Янг – один из интереснейших и в полном смысле слова культовых музыкантов современности.

Оригинальность и неповторимость Нила Янга, обеспечившая ему мягкое кресло в пантеоне создателей рок-истории, – прежде всего, в его творческой универсальности. Он никогда не ограничивал себя рамками одного жанра, исследовав на протяжении своей карьеры практически все известные направления в музыке. Он прошел по просторам самых разных (подчас – абсолютно несочетаемых) музыкальных жанров: от кантри, фолк-рока и рок-н-ролла до электронной музыки, панка (и его детища – гранджа) и хард-рока. В этом Нил схож со своим кумиром – и соратником, – великим Бобом Диланом, чей спектр охваченных жанров, однако, не так широк, как у Янга.

Его жизнь – это история парня из небольшого канадского городка, который приехал в Америку на старом катафалке (что само по себе более чем символично) в поисках славы и творческого самовыражения и добился всего этого, взамен получив череду смертей дорогих ему людей и разочарование в собственном окружении. «Ты платишь за одно, а тебе дают другое», – пел он накануне наступления панк-движения, которое, кстати, тоже вполне достойно пережил.

Это история музыканта, прошедшего через идеализм 60-х, разочарования 70-х, творческий застой 80-х и воскрешение 90-х и запечатлевшего в своих песнях, как в дневниковых записях, приметы пройденных эпох. История Нила Янга – это история рок-н-ролла. Рок-н-ролла, не увязшего в самопародии и не закостеневшего в рамках одного стиля, а умело ускользающего от всеперемалывающих жерновов истории и эволюционирующего самым замысловатым – и оттого необычайно интересным – способом.

«Ржавчина никогда не спит» («Rust Never Sleeps»), – так называется один из альбомов Янга, и эту фразу можно считать если не девизом музыканта, то чем-то вроде вечного напоминания, сродни «Memento mori» («Помни о смерти»). С самых первых шагов в музыкальном бизнесе он почувствовал на себе холодное дыхание подкрадывающейся Ржавчины, подкосившей не одного его близкого друга в расцвете лет и творческих возможностей. Под Ржавчиной можно понимать и наркотики, унесшие лидера группы Crazy Horse (которую Янг всегда считал своей лучшей «половиной»), и комплексы вперемешку с «раздувшимся эго», развалившие коллективы, в которые Янг пытался втиснуть свой оригинальный талант (правда, с переменным успехом) на протяжении всей карьеры, и многое-многое другое. Но даже эту разрушительную стихию Янг сумел подчинить и сделать движущей силой своего творчества. «Вся моя карьера основана на систематическом разрушении, – признавался он как-то журналистам. – Именно это и дает мне силы жить. Разрушь то, что ты делал раньше, и теперь ты свободен двигаться дальше».