Александр Хинштейн
Ельцин. Кремль
История болезни
Весной 1991 года «архитектору перестройки» Александру Яковлеву неизвестные доброжелатели подбросили развернутый доклад. «Состояние здоровья Б. Н. Ельцина» – назывался он.
Написано там было много интересного. Ну, например:
«Цикл запоя до 6 недель. Жуткая абстиненция. Резко слабеет воля, и в этом состоянии он легко поддается на любые уговоры».
Вряд ли многоопытный царедворец Яковлев, поработавший вместе с Ельциным в Политбюро, испытал от прочитанного шок. Думаю, о многом он догадывался уже тогда. Но на всякий случай Александр Николаевич отправился с бумагами к Горбачеву.
«Михаил Сергеевич, что делать?»
«А что хочешь, то и делай… Хочешь – отдай вон Ельцину».
Яковлев поехал в Белый дом, где сидел тогда Ельцин: еще председатель Верховного Совета. Молча положил документ перед ним на стол. И когда Ельцин развернул страницы, руки у него – Яковлев увидел это отчетливо – заходили ходуном…
История болезни первого президента – это одна из самых страшных тайн российской власти. Все те годы, пока Ельцин правил страной, ее берегли пуще зеницы ока; сильнее, чем все военные секреты, вместе взятые.
На какие только ухищрения и уловки не шли кремлевские хитроумцы, дабы скрыть истинное состояние Ельцина. Фразы типа «крепкого президентского рукопожатия» навсегда вошли в анналы политического анекдота.
В действительности подлинная история болезни Ельцина занимает более 40 томов. Часть из них – та, что охватывала период до 1991 года включительно, – хранилась в сейфе у начальника его охраны генерала Коржакова. Другая – два десятка томов – у лечащего врача.
Говорят, накануне президентских выборов 1996 года коммунисты предлагали за эти документы 5 миллионов долларов. Но я бы лично – не дал и рубля. Потому что ничего нового там не найти.
Историю болезни Ельцина отменно знает вся Россия. Всякий новый виток ее, обострение, рецидив незамедлительно отзывались на каждом из нас, и последствия их расхлебываем мы до сих пор.
История болезни Ельцина – это история болезни всей России.
Сначала было опьянение конца 80-х, хмельной воздух призрачной свободы. Потом – один сплошной, непрекращающийся запой: приватизация, Чечня, расстрел парламента, дефолт, олигархия. И наконец, – горькое, тяжелейшее похмелье.
Если бы в 1991 году кто-то сказал нам, тогдашним, что пройдет пяток лет, и в Кремле воцарится геронтократия почище брежневской, мы бы лишь рассмеялись в ответ. Не было в России человека популярнее Ельцина. Он был истинным мессией: последней нашей надеждой и любовью.
У корейцев существует такая легенда.
В некоем городе свирепствовал дракон. Ежегодно он сжигал дома, угонял скот, убивал лучших девушек.
Многие богатыри пытались победить дракона. Но чудовище было бессмертным, ибо всякий, кто убивал его, становился драконом сам…
Мне кажется, в этой древней легенде и кроется суть власти как таковой, и российской – в частности. Победив дракона, ты становишься драконом сам…
Нет ничего горше, чем разочаровываться в собственных иллюзиях и идеалах.
И нет ничего важнее, чем знать правду о себе и своей истории, потому что без этой правды, без осознания всего, что случилось с нами, у России никогда не будет будущего.
Я далек от того, чтобы представлять Ельцина исключительно в черном свете. Эта фигура – намного более сложная, драматичная, противоречивая, чем может показаться на первый взгляд. В Ельцине, как и в России в целом, одновременно уживалось несовместимое: тирания и демократизм; слабость и жесткость; сентиментальность и бессердечие. И должно пройти немало времени, прежде чем история окончательно даст истинную оценку Ельцину и его эпохе: нам, современникам, это еще не под силу, ибо все мы живем во власти субъективности.
Именно поэтому я постарался уйти от каких-то безапелляционных выводов и заключений.
Эта книга – если угодно – лишь попытка анамнеза , который, как известно, собирают из рассказа самого больного и его окружения.
Диагноз предстоит поставить читателю.
И еще.
В Соединенных Штатах, на которые еще недавно мы так любили равняться, существует закон, обязывающий кандидатов в президенты проходить строжайший медицинский осмотр. Результаты врачебного за-ключения публикуются потом в прессе, и каждый желающий без труда может узнать обо всех недугах высокого пациента.
Конечно, существуй подобный закон у нас, Борис Николаевич никогда не стал бы президентом. Но история сослагательного наклонения не терпит.
Именно поэтому будем считать, что книга эта – и есть то самое за-ключение, просто опоздавшее на пятнадцать лет.
По-моему, лучше поздно, чем никогда.
Пользуясь случаем, хочу поблагодарить моих фактических соавторов:
бывшего начальника Службы безопасности президента, а ныне – коллегу-депутата Александра Коржакова за высказанные комментарии (они помещены в конце каждой главы);
бывшего личного фотографа президента Дмитрия Соколова, у которого после увольнения так и не сумели, к счастью, отобрать уникальный фотоархив, впервые публикуемый в этой книге;
бывшего личного врача президента Владлена Вторушина, написавшего емкое, но очень точное предисловие;
бывшее доверенное лицо Ельцина в трех выборных кампаниях Льва Демидова, много помогавшего мне практическими советами и любезно передавшего фотоснимки из своего личного архива;
вдову бывшего помощника президента Льва Суханова – Светлану Суханову, предоставившую мне материалы из архива супруга.
Спасибо вам всем.
Август 2006 г.
Я БЫЛ ЛЕЧАЩИМ ВРАЧОМ ПРЕЗИДЕНТА…
Когда новые знакомые спрашивают, кем я работал до выхода на пенсию, я стараюсь отвечать односложно: врачом. И не то чтобы стеснялся я своей службы у Ельцина: вовсе нет, совесть моя чиста. Просто лишнее упоминание о первом президенте может вызвать у людей неадекватную реакцию.
Мне довелось проработать с Борисом Николаевичем пять лет: в самый трудный и для него, и для страны период – с 1993 по 1997 год. Все эти годы я был его лечащим врачом и имел возможность наблюдать первого президента в различных ситуациях. Его деградация, резкое старение происходили непосредственно на моих глазах.
Когда я впервые, еще в московском горкоме, увидел Ельцина, это был мощный, энергичный человек, заражающий всех вокруг оптимизмом и бодростью. Когда десять лет спустя я расставался с ним, это был уже тяжело больной, измученный старик.
Честно скажу, об уходе из Кремля я ни разу не пожалел. Более того – был даже этому рад, потому что в противном случае, останься я там еще хотя бы на год, меня самого хватил бы инфаркт. Слишком тягостной и удушающей была эта околопрезидентская атмосфера.
