Дорогой мой бомж - Поразительная

Стоптанные кривые валенки необъятного размера остановились перед низкими витринными полочками. Хозяйка кулинарного домика высунула голову в малюсенькое окошечко.

–– Ой! Это ты, Варюха?! А я думаю, что за дед захотел сладенького? Мне из окна людей только до пояса и видно, словно в подвале сижу. Как торговля сегодня? – затарахтела Афанасьевна от смущения, что приняла Варьку за нищего старика, и тут же сама и ответила на свой вопрос. – У меня – никак, значит и у тебя плохо, народ-то один и тот же ходит. Кокосанчиков? Есть, свеженькие. Я своим разве плохое продам? Никогда!

Варюха, как назвала продавец эксклюзивных кулинарных шедевров эту тётку необъятных размеров, аккуратно примостила два кулька с заморскими печеньками поверх всего того, чем была набита, под стать хозяйке, огромная сумка.

–– Спасибо, Афанасьевна, очень уж вкусные они, прямо во рту тают, сын со снохой всё за вечер перетаскают.

–– Пусть едят, для детей и работаем. Внучка-то растёт?

–– Скоро годик, уже бегает. Пойду я, Афанасьевна, устала в этих пимах целый день ноги передвигать. А снег всё сыпет, до завтра опять весь рынок завалит. Надо будет пораньше прийти, отгребать. Хорошо тебе в будке.

–– Да, очень мне хорошо, – проговорила Афанасьевна вслед уплывающей Варюхе, кутаясь в овечий тулуп. В её кулинарном заведении холодрыга ещё та, денег на отопление не напасёшься.

Зима только началась, а уже надоела. Одежда сковывает, не повернёшься. Варька добралась через сугробы до своего подъезда и легко открыла сломанную дверь.

–– Что же вы меня не встретили, знаете ведь, продукты тащу. Катенька спит уже? Соскучилась. Помоюсь, хоть на спящую посмотрю. Ставьте чайник, жрать хочу, как будто не ела весь день.

Мать сняла верхнюю дутую куртку, ватные штаны и валенки. Сноха помогала развешивать это необходимое обмундирование на дверях. Надо, чтобы к утру всё просохло.

Красивая всё-таки у неё свекровь. Красивая и молодая. Немного полноватая, но ей это даже идёт. Работать бы ей где-нибудь в конторе, а не на рынке.

–– Отец ходил на биржу или весь день на диване? Молчите? Всё понятно. Колбасу будете? Слышите, какой запах? Венская называется. Чайник горячий?

Варя нарезала тонкими кружочками сервелат, источающий такой чудесный съедобный запах, что даже расстроилась. Мало купила, всего две палки. Она сама одну съедает запросто, да ещё с мягким хлебом, запивая горячим сладким чаем. Как тут не поправишься? Зима вся впереди, а уже килограммов пять лишних набрала из-за работы без выходных и такой вкусной еды.

Разморило в тепле, не хочется вставать со стула. Варя пошла в комнату к детям и склонилась над кроваткой малышки. Любимая девочка, Катюньчик, тихонько посапывала, раскинув ножки и ручки. Звёздочка. Завтра надо купить игрушку и прийти пораньше. Ещё детское питание в баночках, наверное, закончилось, надо посмотреть.

Варя, перекинувшись с мужем несколькими обычными фразами, закуталась в одеяло и отвернулась к стенке. С трудом привыкает она к новой квартире.

В прошлом остался уют и комфорт их трёшки на втором этаже современного дома. Всего-то и пожили там пять лет. Хорошо жили, не в чём нужды не знали. Казалось, так будет всегда. Варя – главный бухгалтер торговой базы, её муж – диспетчер на автобазе. Деньги у них были, даже соседям занимали.

Беда в том, что Варвара Ивановна много знала. Ей ли, главному бухгалтеру, не знать о махинациях начальства, все документы проходили через её руки. Умная, грамотная, но не успела оглянуться, как её подставили и обвинили в крупной недостаче денег. Решили таким образом от неё избавиться. Крыть ей было не чем, так всё ловко провернул директор. Даже помог продать за бесценок трёхкомнатную квартиру, чтобы покрыть недостачу.

Тех денег, что остались с продажи прекрасной трёшки, хватило только на малюсенькую двухкомнатную. Хорошо, хоть рядом с рынком. Можно было здесь на работу устроиться, ведь с такой, как теперь, характеристикой навряд ли найдёшь что-то стоящее.

Варя страдала ровно десять дней. Усилием воли заставила себя подняться с дивана и пойти устроиться продавцом на уличную торговлю. Как назло, мужа сократили. Оформиться на другую работу пока не получалось, повсюду проходили массовые сокращения. Его еженедельные походы на биржу труда стали обычным делом. Постепенно привык не работать, варил дома еду, да нянчился с внучкой.

Варя согрелась под одеялом и стала мечтать. Когда-нибудь всё изменится и ей будет легче.

______________

Рынок гудит с раннего утра. Чем раньше приготовишься, тем быстрее начнёшь торговать и тем больше будет выручка. В центре базара свободная площадка, ещё не обустроенная местным начальством. Застроят скоро, здесь каждый метр должен приносить прибыль. А пока место пустое, просматривается со всех сторон.

Варя, раскладывая товар на прилавке, видит, как местная достопримечательность, душевнобольная Гюльнара, кружит по площадке в медленном танце. Из бытовки, где заседает начальство этого стихийного рынка, доносится мелодия, под которую она, не обращая внимания на зевак, вальсирует. На девушке искусственная пятнистая шуба. Варя отдала ей свою, потому что той нечего было надеть этой зимой. Пусть носит, Варьке не жалко, у неё ещё есть одежда.

Гюльнара танцует, полы не застёгнутой шубки разлетаются в такт музыке. Кажется, что девушка летает. Наблюдающие продавцы и прохожие понимают, как она сейчас счастлива. Песня заканчивается, но её включают снова. Танцуй, Гюльнара, танцуй!

–– Варька, не хочешь для настроения? – у соседнего столика собрались девчата и негромко приглашают выпить разведённого спирта.

День рождения, это важная причина, но спирт Варька пить не станет. Мало, что ли, печальных примеров? На днях двух рыночных похоронили, как раз после спиртовых попоек. И ведь торгует кто-то из своих этой гадостью, а поймать милиция не может. Скорее всего, не хочет. Ну всё, товар разложен, теперь ждать, когда хозяин довозку привезёт на своей колымаге.

Сидеть на лавке опасно, застудиться можно. Варя вышла из-за прилавка и подошла к соседнему столу, торгующему такой же бытовой химией, как и она.

–– Ирка, у тебя везде ценники правильные, а как же ты калымишь? Сама говорила, что в день больше сотки получается навару.

–– Хоссподи! Я что, дура, на каждую пасту цену добавлять. Посчитаю всё и сверху кругленькую сумму добавляю. Мороки меньше, и хозяин видит, что я честно работаю. У меня почти все покупатели знакомые, они даже если заметят, ничего не скажут, постесняются.

–– Да, так проще, но это рискованно. Я сразу спалюсь, когда сумму называть буду.