Цветут сады на Урале - Александр Андреевич Шмаков

Мы сидим в одной из комнат Челябинской плодоовощной опытной станции имени И. В. Мичурина, обставленной застекленными шкафами. В них размещаются красивые макеты яблок, выращиваемых в саду станции. Не спеша Павел Александрович Жаворонков рассказывает о селекции яблонь.

За отдельным столиком у самого окна, заваленного марлевыми мешочками со свежими плодами, Анисья Логиновна Данилова сортирует яблоки, взвешивает их и надписывает этикетки-паспортички. Она возглавляет отдел, который долгие годы вел Павел Александрович. Доктор сельскохозяйственных наук, он ныне заведует отделом генетики и селекции Центральной генетической лаборатории имени И. В. Мичурина. Более тридцати лет Жаворонков терпеливо и настойчиво занимается селекцией зимостойких сортов яблонь и груш. За успешную работу он награжден Большой золотой медалью великого русского ученого — отца садоводства. Павел Александрович — шестой человек в стране, удостоенный этой, очень почетной в науке награды — медали И. В. Мичурина.

Жаворонков приехал на челябинскую станцию в 1934 году, которую создали на площади небольшого садика женского монастыря. В ту пору на всей территории области, простирающейся от Аши до Кургана и Шадринска, насчитывалось 14 гектаров садов, и в них выращивались лишь яблоки-ранетки.

Павел Александрович привез с собой семена яблонь. Он не сомневался, что его, как специалиста, сразу же поддержат и помогут энергично взяться за селекцию. Уже тогда ему виделся огромный сад с плодоносящими яблонями, напоминающий сад Ивана Владимировича Мичурина.

Референт облисполкома по сельскому хозяйству Прудников нетерпеливо выслушал Жаворонкова и сказал:

— Заниматься садоводством на Урале — детская забава, напрасная трата сил и средств. Ягодоводство — и то под большим вопросом!

Неприветливая встреча Прудникова не остудила пыл молодого энтузиаста. «Будем доказывать делом», — решил Жаворонков и в дружбе с теми, кто работал на станции, принялся в первую очередь за сад. Яблони с крупными плодами, какие выращивал Мичурин, мерещились ему там, где только цвели, а потом вызревали ранетки.

Через год опытная станция организовала первую выставку в клубе тракторного завода, Собрали на нее все лучшее, что было в саду, чего добились любители-садоводы Челябинска.

Выставку посетил первый секретарь обкома партии Кузьма Васильевич Рындин.

— Поддержим, — сказал он энтузиастам.

В тот же год на станции построили теплицы, проложили водопровод, а людей ее ободрили вниманием. С этого и началось.

В 1936 году из Средней России завезли сразу 19 тысяч саженцев сорока сортов яблонь и посадили в 80 пунктах области. Делать так делать: с размахом, с масштабом! Это было в характере Рындина. Когда все дано людям, можно и потребовать от них исполнения.

Поддержка секретаря обкома распаляла желание оправдать доверие, ответить на большое внимание большим делом.

До приезда в Челябинск Павел Александрович, как аспирант, побывал в Забайкалье. Он познакомился там с любителями-садоводами, которые наперекор суровому климату поднимали яблоневые сады. Сибирскую ягодную мелкоплодную яблоню, непревзойденную по зимостойкости, они скрещивали с сортами, привозимыми из средней полосы России.

Жаворонков знал, что на «сибирку» обратили внимание и американские селекционеры. Им удалось получить три поколения гибридов этой выносливой, неприхотливой и живучей яблони, покрывающей горбатые склоны гор и долины бурных рек Забайкалья. Почему бы ему не заняться этими опытами?

В Омском сельскохозяйственном институте к тому времени уже широко были поставлены опыты по выращиванию среднерусских сортов яблок в приземном слое воздуха. Ими занимался профессор Александр Дмитриевич Кизюрин. Жаворонков скрестил «сибирку» с антоновкой — древним сортом яблонь в России, описанным еще ученым-агрономом XVIII века И. Болотовым. Семечки, привезенные из Омска, он посеял в саду станции. Так была заложена «база» для селекционной работы.

Возвратившись из забайкальской экспедиции, Павел Александрович прежде всего встретился со своим строгим и заботливым учителем. Иван Владимирович Мичурин выслушал Жаворонкова. Все, что говорил молодой энтузиаст, очень порадовало ученого. Его сообщения подтверждали полную возможность ведения промышленного садоводства на Урале.

— В нашем деле, — подбадривал Иван Владимирович, — главное — терпение. Веришь — значит добьешься своего. Важно не останавливаться на полпути. Не получилось в первый раз, осекся во второй, пусть даже ошибся в третий, в четвертый — обязательно получится…

Слова Мичурина стали неотступным правилом Жаворонкова. Он знал: в селекции, как в большой любви, — испугаешься слова «нет», никогда не услышишь «да». Правильно говорят в народе: идущему сзади легче, он не прокладывает тропу. Селекционер же идет впереди, — ему всегда труднее.

Так раскрывалась история выведения зимостойких сортов яблонь и груш на Урале, а вместе с нею передо мной вставали живые люди, приверженные к этому большому делу.

Павел Александрович снял очки в тонкой металлической оправе, дохнул на стекла и протер их чистым платком. Эта незаметная пауза, должно быть, помогла ему собраться с мыслями.

— В селекционном деле есть свои законы: мертвое не должно мешать живому, — продолжал он. — Помните в сказке Ершова «Конек-Горбунок» было у крестьянина три сына… Вот и мы отбираем умных, а дураков отбрасываем.

Жаворонков откинулся на спинку стула, посмотрел в сторону Даниловой. Та на короткое мгновение оторвалась от взвешивания яблок и понимающе улыбнулась. Ей хорошо было знакомо это сравнение. Павел Александрович так и поступает: отбирает умных, приносящих перо Жар-птицы, а Данилов и Гаврилов отбрасывает. Из восьми тысяч омских сеянцев выделены были лишь четыре сорта ранеток с плодами до 20 граммов. Остальные уничтожены и забыты, или высажены на улицах и украшают теперь город.

Анисья Логиновна отчетливо помнит это. Она, техник-исполнитель, стремилась делать все точно, как того требовал Павел Александрович. Он постоянно приучал ее к аккуратности, внушал ей, что в науке отрицательные выводы тоже полезны для опыта.

Анисья Логиновна вникала в тонкости селекционной работы, которые перед нею раскрывал Жаворонков. Ей трудно было еще спорить, что-то доказывать, тем более советовать этому многознающему человеку. Она навсегда осталась благодарна Павлу Александровичу за то, что он посвящал ее в тайны науки, высказывал свои сомнения, делился радостью счастливого открытия.

Иногда Данилову удивляла безжалостность, с какой Жаворонков расправлялся с «дурочками», а потом уяснила: в селекции по-другому нельзя, иначе не добьешься желаемых результатов.

— Эти негодны! — говорил Жаворонков. — Они мелкоплодны, а стало быть, и не подходят для Урала, уклонились в сторону «сибирки». Будем получать второе поколение…

Легко сказать — получать второе поколение! Это еще десятилетие упорной работы, ухаживания за молодыми деревцами, пака они наберут силу и заплодоносят.

Жаворонков взялся вырастить второе поколение гибридов «сибирки». Он не хотел отставать от американских селекционеров. Из выделенных и воспитанных четырех сортов «сибирки» он гибридизировал Уральское красное, Уральское оранжевое с лучшими мичуринскими сортами.

Второе поколение, заложенное, в 1948