«Нет ничего более поучительного, чем биография… великого человека, который долгие годы вынужден был бороться против зависти и невежества и добился признания с неизмеримо большим трудом, чем многие посредственные художники». Эти слова принадлежат Эжену Делакруа, одному из любимых художников Анри Матисса, о котором написано ничуть не меньше, чем о самом герое этой книги. Тем не менее Хилари Стерлинг называет свою биографию художника первой, что — сущая правда. Ни двухтомный роман Луи Арагона о Матиссе, ни капитальный труд Альфреда Барра, ни монография Джека Фламма биографиями как таковыми не являются. О Матиссе всегда писали искусствоведы (Арагон — редкое исключение, но его лирический роман — произведение субъективное как в чувствах, так и в оценках). Задачей английского писателя-биографа было именно жизнеописание. С ней автор никогда бы не справилась, если бы наследники Матисса не открыли для нее свой семейный архив и не позволили цитировать письма и дневники без каких-либо ограничений.
Со смерти Матисса прошло пятьдесят шесть лет, и срок действия авторского права на публикацию произведений художника еще не истек. Вдобавок «Фонд наследников Анри Матисса» славится непримиримой борьбой против любых проявлений пиратства или искажения творчества их великого прадеда; потомки вправе наложить запрет на любую публикацию или привлечь к ответу издателя за такие непозволительные, по их мнению, вольности, как, например, фрагментирование работ Матисса. Только зная эти подробности, а также многолетнюю закрытость семейства (истоки которой и вскрывает в своей книге Стерлинг), можно оценить значение их благородного жеста. Важность этого поступка для изучения жизни и творчества величайшего реформатора искусства XX века трудно переоценить.
Хилари Стерлинг пыталась рисовать портрет своего героя так же, как Матисс рисовал своих моделей: сначала во всех мельчайших подробностях, не упуская самой незначительной детали, а потом удалить все лишнее и оставить только «знак» человека, его суть. В однотомной версии биографии автор убрала ссылки на использованные источники и отказалась от примечаний, но читатели могут не сомневаться: любой факт, любая подробность, касающиеся самого героя или его окружения, даже самого отдаленного, многократно проверены и перепроверены.
От того, что книга эта, по сути, является дайджестом, выжимкой из двух больших томов — «Неизвестный Матисс» и «Матисс. Мастер», на что автор пошла, дабы сделать биографию художника доступной для более широкого круга читателей, — мне постоянно не хватало «вкусноты» деталей, которые при сокращении вынужденно опускались. Поэтому в русском переводе текст изобилует таким количеством ссылок на высказывания самого художника, подчеркивающих мысли автора. Комментарии эти не обязательны для чтения, но, зная, какой интерес к Матиссу проявляют многие художники, я делала это сознательно — чтобы помочь им найти в размышлениях Мастера о своем творчестве ответы на волнующие их вопросы. При сравнении с английским оригиналом дотошный читатель обнаружит более полное описание отдельных эпизодов жизни нашего героя. Фантазии переводчиков тут нет. Если Хилари Сперлинг имела карт-бланш от наследников художника, то я, с ее разрешения, могла по своему усмотрению добавлять фрагменты из двухтомной монографии, что в ряде случаев и было сделано.
Работа над жизнеописанием Анри Матисса была долгой и кропотливой и заняла у его автора более пятнадцати лет. Хилари Сперлинг сумела встретиться со всеми, кто был знаком с художником. Она побывала во всех местах, связанных с ее героем, включая далекий Таити и Москву, где мы с ней и ее мужем Джоном Сперлингом (который впоследствии взял на себя труд превращения двух томов биографии в один) и познакомились в 1991 году. Разумеется, сблизил нас Сергей Щукин, бывший героем моей книги[1] так же, как Матисс — ее. Многие годы мы мечтали, чтобы биография художника вышла на русском языке, что, к нашей взаимной радости, наконец и происходит. Случайно выход книги совпал с двумя важными для Матисса юбилеями: сто лет назад, в декабре 1910 года, на лестнице щукинского особняка появились панно «Танец» и «Музыка», а осенью 1911 года в Москве побывал и сам французский художник.
В 2006 году за биографию Анри Матисса Хилари Сперлинг получила престижную британскую литературную премию «Whitebread» в номинации «Книга года». За 35-летнюю историю премии это был всего лишь пятый случай, когда «книгой года» стала биография. Однако сочинение литературного обозревателя «Обсервер» («Observer»), «Дейли телеграф» («The Daily Telegraph») и «Нью-Йорк тайме» («The New York Times») «Дейли телеграф» и «Нью-Йорк тайме» сочли достойным столь высокой награды. Не потому, что в жизни художника не осталось белых пятен, а потому, что нам вдруг открылся весь художник, которого, как он сам признавался, «всю жизнь тяготило бремя собственной оригинальности». Не безмятежным и уверенным в себе человеком, каким рисует его наше воображение, а сомневающимся, страдающим, непонятым публикой и собственными родными. Не опасным анархистом и дикарем, а воспитанным, умным, образованным господином, читающим Бергсона, любящим поэзию и умеющим рассуждать об искусстве так метко и остроумно, как мало кто из критиков. Именно таким был Анри Матисс — художник, сумевший упростить живопись. Луи Арагон сказал о нем, наверное, четче и поэтичнее других: «Он поставил перед всеми будущими художниками задачу изобретать, непрерывно обновлять живопись, и именно это требование сделало зарю нашего века эрой новой живописи».
Не будучи профессиональным переводчиком, я работала с подстрочником, сделанным Людмилой Матяш и Вадимом Эрлихманом. Дабы не переводить французские цитаты с английского, я пользовалась французскими оригиналами писем и документов, предоставленными Хилари Сперлинг, которая ради работы над жизнеописанием художника специально выучила французский язык.
Вряд ли бы мне удалось справиться со столь сложным текстом без помощи моих друзей и коллег, которые невольно оказались вовлечены в работу над этой книгой. Инна Агапьева, опытный редактор-историк и моя подруга еще со школьных времен, читала каждую главу и боролась со мной за каждую строчку; замечательный искусствовед Владимир Поляков помогал справляться со сложнейшими искусствоведческими пируэтами, которые так блистательно исполнила Хилари Сперлинг. Без лингвистических познаний моих верных друзей Любы Шакс и Ричарда Уоллиса я бы не проникла в суть многих изысканных пассажей автора. Ричард помогал мне в переводе не только с его родного английского, но и со второго родного — французского, с которым мне также помогала справляться моя сестра Елена Сигарева. Не могу не поблагодарить куратора ГМИИ имени А. С. Пушкина Алексея Петухова, чья поддержка была для меня очень важна и полезна.
