Не оставался в стороне и Военный институт — переводчиков со знанием арабского готовили и направляли туда сотнями. Когда я поступил на первый курс, на нашем специфичном факультете была группа третьекурсников-арабистов. К тому времени они уже успели побывать на годичной стажировке в различных странах того региона. По окончании 3-го курса в связи с острой нехваткой переводчиков они были вновь и срочно направлены за рубеж. Однако вскоре (кажется, в середине 1972 г.) по инициативе арабской стороны по каким-то причинам произошло резкое охлаждение отношений. По-видимому, более всего там не нравились советские попытки противостоять реваншистским настроениям, тем более что к тому времени произраильские силы в нашей стране уже набирали вес во власти. Оказавшись не у дел, выдворенные и погрустневшие курсанты вновь продолжили учебу, установив тем самым рекорд ее продолжительности.
К 1973 году арабы уже сочли свою боеспособность восстановленной и были преисполнены решимости вновь атаковать Израиль, что, естественно, вызывало глубокую обеспокоенность не только у него, но и всех ему сочувствовавших за рубежом, включая СССР. Прекращение судоходства по Суэцкому каналу ударило не только по экономике Египта — страдали и европейские Ротшильды. Им ведь все эти годы пришлось таскать ближневосточную нефть в Европу чересчур дальним и дорогостоящим путем вокруг Африки. Да при этом еще и фору дали Союзу, Китаю, Индии. Их терпение уже иссякло, слишком велика была упущенная выгода. Надо было срочно что-то решать. И «мозговым Центром» выход был найден… Уж кто-кто, а потомки когда-то изошедшего из Египта племени Моисеева знали, с кем дело имели. Помните роман «Пером и шпагой» Валентина Пикуля? «Пора бы вам знать, что, с тех пор как в древности финикияне изобрели денежные знаки, дипломатия народов упростилась до предела!»
6 октября 1973 года наступлением египетских армий была преодолена израильская оборонительная линия Бар-Лева на северном берегу Канала, и кровопролитный спектакль начал развиваться согласно режиссуре. Не буду описывать фабулу, равно как и состав противостоящих группировок, количество войск, танков или верблюдов с каждой из сторон — на эти темы опубликовано достаточно много воспоминаний и исследований. Просто обратив внимание на некоторые странности, подвергну краткому анализу результаты.
В те дни мне и некоторым моим сокурсникам довелось стать очевидцами отдельных эпизодов происходившего. Из ВИИЯ в распоряжение авиаторов была откомандирована группа слушателей и курсантов, в определенной степени владевших английским. Задача заключалась в обеспечении переговоров с диспетчерскими службами пересекаемых воздушных районов полетной информации (Будапешт-, Белград-, Бриндизи-, Афины-, Каир-, Алеппо-, Багдад-контроль), а также при взлете-посадке в аэропортах назначения.
Большую часть вылетов мне пришлось выполнять в составе экипажа «Ан-12» с бортовым номером 11945 Тульского военно-транспортного полка. Перед первым вылетом командир сообщил, что самолет у них хороший, на нем они облетали весь мир, включая Африку, Латинскую Америку, Австралию, Юго-Восточную Азию, не считая более близкие европейские регионы. При этом добавил, что самолету «уже давно пора в капремонт, но пока и так летает». «Ни х…ра, — подумалось, — самолету требуется капремонт, а тут лететь в район боевых действий!». Не помню точно, но только этим бортом довелось потом слетать 8 или 9 раз и в Каир, и Сирию, и Багдад. Еще несколько рейсов было в составе других экипажей.
На первом предполетном инструктаже стало известно, что накануне во время авианалета израильтян на сирийский аэродром Алеппо под Дамаском был разбит и сожжен советский «Ан-12». Некоторые другие были повреждены. На острове Крит совершил вынужденную посадку «Ан-22».
Где-то 10–11 октября вылетели в первый рейс. Вначале по Союзу собирали груз. Затем Будапешт — аэродром сосредоточения и формирования «воздушного моста». Оттуда через какой-то промежуток времени самолеты взлетали с интервалом в две минуты и брали заданный курс. Все транспорты были без военной символики, только флаг СССР да бортовой номер. Экипаж — по «гражданке». Вооружение демонтировано, однако бортстрелок — на своем месте в хвостовой башенке.
Посреди Средиземного моря — точка, где караван делился на «1-й — 2-й». Первый — на Каир, второй — Дамаск, некоторые в Багдад. Американцы точку засекли, поставили там авианосец с группой кораблей. В перекрестном направлении курсом на Израиль с аналогичной задачей работала их авиация. Подлетели. Вдруг борт-стрелок сообщает по внутреннему переговорному устройству (ВПУ): «Командир, два «Фантома» в хвост заходят!» Все насторожились, памятуя об уже имевшихся потерях. Командир, слегка задумавшись, в ответ: «А ты вытащи з…пу, и поводи, поводи! Влево-вправо, вверх-вниз — поводи, поводи! Может, испугаются и не будут вые…ться!» От неожиданности все расхохотались, напряжение несколько спало.
«Фантомы» подлетели, сбросили скорость. Один слева чуть ниже, другой справа, повыше. Очень близко. Отчетливо видны лица пилотов. Фотографируют. Наш штурман тоже «щелкает» их на память. Американские истребители несколько раз поменялись местами над и под нами, качнули крыльями и отстали. Наш «Ан», тоже качнув в ответ, продолжил полет.
Вскоре зарубежные авиадиспетчеры нередко стали игнорировать нас — очевидно, слишком много добавилось им работы, особенно в ночное время. По-видимому, просто регистрировали информацию, не утруждаясь ответами. А однажды часа в четыре утра при входе в афинскую зону на мой «ван ван найн фор файв…» (бортовой номер 11945) молодой, смешливый женский голос на русском языке, передразнивая, вдруг выдал: «Иван-Иван, куда пошел?»
У воюющих арабов был месяц рамазан, когда мусульмане от рассвета до заката пищу не принимали. Повсюду ощущалось напряжение войны. Разгрузка вручную, а ведь это были в основном запасные двигатели к танкам и самолетам, тактические ракеты, ящики с артиллерийскими и противотанковыми снарядами. Утомленные, угрюмые лица солдат. Вести с фронта, вначале обнадеживающие после успешного форсирования Суэцкого канала и прорыва линии Бар-Лева, затем — обескураживающие. В то время советские СМИ, особенно вначале, освещали происходившее как-то уж очень невыразительно, обтекаемо. Да и вообще информации было слишком мало.
Египтяне, продвинувшись в глубь Синая чуть более полутора десятка километров, по непонятным тогда причинам были остановлены по приказу своего президента, хотя, как свидетельствовал в своих мемуарах бывший начальник их генштаба, армейское командование настаивало на развитии наступления. Садат, видимо, был единственным в арабском лагере, ведавшим секретным сценарием, да и то в части касающейся. Его и здесь перехитрила противоположная сторона. Правда, он и сам нарушил договоренности, продвинувшись, вероятно, несколько дальше ранее согласованного рубежа. Образовалась пауза в пользу противника.