выбраться из ненавистной темницы на свет Божий.
Обещанием щедрой награды за содействие к побегу мне удалось склонить на свою сторону нескольких тюремщиков, которые снабдили меня и мечом. С этим оружием в руках, я бросился на тех сторожей, которые не согласились освободить меня, и обратил их в бегство.
Я слышал кругом себя крики: «бежал, бежал», и мне стало стыдно за мой поступок. Я тотчас же отправился прямо к Али-беку Джаникурбани, и тот, узнав, какие препятствия мне пришлось преодолеть, чтобы освободиться из тюрьмы, почувствовал уважение к моей доблести и был пристыжен.
Как раз в это время Али-бек Джаникурбани получил письмо от своего брата Мухаммед-бека, который писал ему: «Ты бесчеловечно и несправедливо поступил с амиром Тимуром и нанес ему тяжелое оскорбление. Я посылаю амиру Тимуру богатые подарки, прошу тебя передать ему их, затем советую тебе, чтобы хотя отчасти загладить твою вину, проси у Тимура прощения, посади его на свою лошадь и отпусти его».
Али-бек исполнил в точности всё, что было написано в письме его брата Мухаммед-бека и, благодаря этому, я вскоре выехал оттуда в сопровождении двенадцати всадников и отправился в Хорезмскую степь». [64]
Как и до пленения, наиглавнейшей целью Тимура был сбор войска, способного изгнать из Мавераннахра его новоявленного правителя Элиас-Ходжу и его подручных узбеков-язычников. Для достижения этой цели Тимуром был разработан план, основавшийся на том «верном соображении, что управление Цагатайским ханством Елиаса-Ходжи с его узбеками, привыкшими к своеволию и хищничеству, будет усиливать ненависть к ним в жителях ханства, что магометанское духовенство и потомки Магомета, имевшие тогда большое влияние на дела во всех мусульманских землях и, защищая которых он навлек на себя гнев узбеков, будут тайно содействовать его усилиям; вероятно, также и религиозные убеждения поддерживали его в несчастии». [65]
Вот что рассказывает Тимур в своем «Уложении» о начале выполнения своего плана: «Когда я увидел себя во главе 60 всадников, я стал опасаться, чтобы мое пребывание в этом округе не подвергло меня вероломству народа и чтобы кто-нибудь не уведомил узбеков о положении моих дел. Я думал, что будет более безопасно уйти оттуда и стать лагерем в пустыне, вдали от всякого жилья, в ожидании, пока успело собраться войско, которое служит основанием могущества.
Оставив эту страну, я отправился к Хорасану и на пути встретил Мубарек-шаха, правителя Махана. Он присоединился ко мне с сотней всадников и дал мне много отличных лошадей. Кроме того, ко мне прибывали потомки Пророка и другие туземцы. Наконец я собрал в этой пустыне отряд из 200 человек, как всадников, так и пехотинцев.
В это время Сеид Гассан, Мубарек-шах и Сеид Зияэддин сделали мне следующее предложение: «Оставаться в этой стране значило бы дождаться того, как наш маленький отряд станет разбегаться. Завладеем какой-нибудь областью и утвердим там свое местопребывание».
Подумав обстоятельно над этим, я отвечал: «Вот мой план: двинуться к Самарканду; вас я размещу по соседним с Бухарой городам, а сам, объезжая окрестности Самарканда, войду в сношение с народом разных племен и постараюсь расположить их к себе. Когда же соберу войско, то позову вас, и мы вместе произведем нападение на окрестности Джете, на их правителя Элиас-Ходжу и покорим Трансоксанию».
Мой ответ был единодушно одобрен, и по прочтении первой главы Корана для божественного покровительства, я занялся исполнением моего плана.
Я начал с того, что разместил моих 200 человек в окрестностях Бухары, где я укрыл свою жену, сестру эмира Хусайна, а сам затем отправился в Самарканд…
Вошедши в сношения с племенами, я привлек на свою сторону 2000 человек, готовых следовать за мной, как только я подниму в Самарканде знамя могущества.
Проникнув в этот город, благодаря темноте ночи, я укрылся у Кутлуг-Туркан-ага, моей старшей сестры. Дни и ночи проводил я, обдумывая и размышляя. В течение 18 дней я оставался неузнанным, но один из жителей города, узнав о моем возвращении, задумал открыть меня.
Опасность была крайняя, и я ночью бежал с 50 всадниками. При выходе из Самарканда, я в сопровождении толпы пехотинцев направился в Хоразмин. Мы встретили по дороге табун лошадей, принадлежавший туркоманам; я захватил их, чтобы посадить на них своих воинов.
Прибыв в Ачиги, я расположился лагерем по склону холма, возле реки Амударьи. Здесь произошло свидание с моей семьей, Мубарек-шахом, сейидом Гассаном и со всеми теми, кого я разместил в окрестностях Бухары. Тимур-Хаджи-оглан и Бахрам джалаир, прибывшие со своими отрядами, также вступили к нам в союз.
Увидев, что мой отряд возрос до тысячи всадников, я подумал о средствах употребить его в дело и повел к Бакшер-Земину (Балхская область. – А. М.) и Кандагару, которые и подчинил своей власти…
На пути к Кандагару и Бакшер-Земину мы стали лагерем на берегу Хирменда. Там я построил себе жилище и поселился в нем, чтобы дать время воинам отдохнуть. В то время как я находился на берегах этой реки, явились жители и воины области Гармсир. Около тысячи тюрков и туземцев также пришли с предложением своих услуг, и область Гармсир приняла мои законы.
Между тем я решил вторгнуться в Систан (географическая область на юго-востоке Ирана и юго-западе Афганистана). Узнав о моем замысле, правитель этой области прислал мне значительные подарки, прося моей помощи. «Я, – говорил он, – подавлен своими врагами. Они захватили мою страну и взяли уже семь крепостей. Если вы исторгнете (эти крепости) из их рук, я выплачу вашим воинам шестимесячное жалованье».
Я понимал, насколько было бы выгодно для меня обратить свое внимание на Систан. Из 7 крепостей, бывших в области врагов, я возвратил уже 5.
Когда ужас овладел душой правителя, то он заключил дружественный союз с собственными врагами, они пришли к следующему заключению: «Если эмир Тимур будет находиться в этой стране, то Систан перейдет из наших рук к нему». Собрав воинов и народ всей этой области, они напали на меня.
Нарушением своего слова этот правитель поставил меня в ужасное положение. Однако я вышел навстречу и дал сражение. В деле одна стрела пронзила мне руку, другая ногу [66]; в конце, однако, победа осталась за мной.
Заметив, что климат этой страны вредно действует на мое здоровье, я отправился в Гармсир, где и пробыл два месяца, пока не излечился от ран. Пожив в Гармсире и излечившись от ран, я решил поселиться в горах области Балха и снарядить армию для завоевания Трансоксании». [67]
О том, как «величие и мощь государя Сахибкирана возрастали с каждым днем» в «Книге побед
