— Значит, Лебедь? — с одобрительной улыбкой переспросил ее майор Стручков, — Так и запишем. Что ж, хороший псевдоним, красивый. Лебеди и орлов не боятся. И никогда не изменяют друг другу. И живут до глубокой старости.
Однажды вечером майор Стручков пришел к Ане с незнакомым ей тогда капитаном.
— Знакомьтесь! — сказал майор. — Капитан Крылатых. Твой, Аня, командир.
— Здравствуй, аника-воин! — широко улыбнулся незнакомец в полевых капитанских погонах, с орденом Красной Звезды на груди.
В те дни советские войска освободили Минск и Вильнюс, гнали фашистские армии из Белоруссии и Литвы. Из лесов и деревень в тылу врага возвращались разведывательные группы. Во главе одной из таких групп вернулся из-под Минска в штаб своей части и капитан Павел Крылатых.
Своего будущего командира Аня представляла себе совсем другим. Ну, старше, что ли, и мужественней. А ей улыбался невысокий, сухощавый и очень молодой с виду человек, подстриженный мальчишеским «полубоксом», в простых круглых очках со стальной оправой. Только потом приметила Аня прямой взгляд серых глаз, твердую линию губ и волевой подбородок.
С помощью капитана Аня днем и ночью участвовала в практических занятиях по топографии, училась маскировке, изучала структуру и вооружение вермахта. Капитан Павел Андреевич Крылатых продолжал учить ее стрелять из винтовки, автомата и пистолетов разных систем. А когда стал знакомить девушку с разведкой в легальных условиях, то с изумлением увидел, что в этом деле Аня, окончившая подпольную «академию» в Сеще, разбирается намного лучше его самого, выпускника спецшколы, трижды летавшего на задание в тыл врага. А он-то поначалу звал ее аникой-воином!
Родом капитан был из вятской деревни Выгузы. В комсомол вступил в 37-м. Когда началась война, этот крестьянин-лесовик учился в Свердловском горном институте. Будущий горный инженер уже в конце июля 41-го стал курсантом Черкасского пехотного училища. Через четыре с половиной месяца он ввинтил в петлицы два лейтенантских «кубаря» и стал командовать минометным взводом в тяжелых боях под Гжатском. В апреле 42-го был ранен осколком немецкого снаряда и попал в госпиталь. Залечив рану, поехал на курсы командного состава. Затем снова учеба — в школе, где его готовили для работы в тылу врага. Спецподготовку он закончил на «отлично» и в конце сентября того же года был заброшен в тыл врага, в Белоруссию. Там он нелегально действовал больше года. На этом задании ему удалось засечь передислокацию штаба танковой армии немцев. Во второй раз он был десантирован весной 44-го в район Орша — Могилев — Горки, работал на базе отряда Ленчикова, в 8 — 12 километрах от переднего края обороны немцев. В июне — июле 44-го его командировали за линию фронта в район Минска представителем в разведгруппу «Чайка», которой командовал Минаков. За это задание командование представило его к ордену Отечественной войны I степени. Теперь Крылатых готовился к своему самому трудному заданию.
— Очень может быть, — однажды вечером сказал Ане капитан Крылатых, пригласив ее а дом, в котором он жил, — что мы легализуем тебя в тылу врага. Поэтому надо как можно лучше знать район, в котором ты будешь работать. Куда мы полетим, знают пока, кроме меня, только мои заместители…
Капитан запер дверь в горенку, достал из кожаной полевой сумки аккуратно свернутую карту. У Ани сильнее забилось сердце — сейчас она увидит будущий район действий группы!
Капитан развернул и расстелил на столе склеенные листы карты-пятикилометровки. Новенькие листы сворачивались в трубку — пришлось положить по краям пистолет «Вальтер СС», кобуру, трофейный эсэсовский кинжал с костяной ручкой. В первую минуту Аня от волнения не могла прочесть надписи. Перед глазами прыгали условные знаки, нанесенные оранжевой, зеленой, коричневой краской. Быстро нагнувшись над пятикилометровкой, под грифом «Генеральный Штаб Красной Армии» Аня прочитала: Данциг, Каунас, Торунь, Варшава. В ней теплой волной всколыхнулась надежда: Литва, Польша — это куда ни шло, только бы не Германия, только бы не Восточная Пруссия!…
Но капитан со злостью ткнул пальцем в верхний лист справа и, понизив голос, сказал жестко:
— Нас выбросят сюда. Под Гольдап и Гросс-Роминтен. Восточная Пруссия. Видишь, у границы Роминтенский лес. По нашим масштабам так себе лесишко — пятнадцать на двадцать километров. Но это не простой лес, Аня. Садись и слушай…
Капитан не собирался скрывать от Ани всей сложности и опасности задания; он говорил прямо, рубил сплеча, но где-то в глубине души при виде тревоги и растерянности, мелькнувших в девичьих серых глазах, в нем неудержимо нарастала глухая, щемящая боль. Он лучше Ани понимал, что ждало их в Восточной Пруссии, он сознательно шел на смертельный риск, но Аня… Аня — другое дело. Аня — девушка, представляет ли она, куда ей предстоит лететь? Хорошо, если ее удастся устроить на работу среди немцев. А если нет? Зачем тогда брать ее с собой? Разве нет парней-радистов у самой большой и сильной армии в мире?!
— Этот лес — охотничий заповедник, — сказал он, садясь. — Раньше он принадлежал Гогенцоллернам. Сюда каждый год приезжал кайзер Вильгельм Второй. Его величество ходил в шляпе с перышком и коротких кожаных штанах и постреливал кабанов и оленей, которых ему загоняли егеря. Теперь в этом лесу частенько охотится Герман Геринг…
— Ну, вот и отлично! — попробовала пошутить Аня. — Мы возьмем этого толстяка в плен и отправим самолетом в распоряжение майора Стручкова.
Капитан не улыбнулся. Аня еще ниже склонилась над картой. Отвратительно, с точки зрения разведчика, выглядит этот лес! Весь он перечеркнут шоссейками и просеками, весь окольцован железной дорогой со станциями и городами Гольдап, Гросс-Швентишкен, Шитткемен, Дубенингкен… И в самом заповеднике много селений — Роминтен, Миттэль, Иодупп, Ижлауджен…
— Глядите, попадаются польские названия! — оживилась Аня. — Йеблонскен, Орловен, Плавишкен…
— Семьсот лет назад, — пояснил, закуривая, капитан, — здесь жили славяне и литовцы, но потом пришли тевтонские рыцари…
Тевтонский орден, рассказывал капитан Крылатых, был основан в 1128 году в Иерусалиме. Во главе ордена стоял гохмейстер, при нем действовал совет — капитул. Рыцарями, братьями ордена могли стать только германские дворяне. Орден владел землями в первом рейхе — Священной Римской империи, Германии, Италии, Трансильвании. Двадцатью областями ордена управляли комтуры. В 1226 году орден был призван князем Мазовецким в Пруссию на защиту от воинственного литовского племени пруссов. В 1234 году папа Григорий IX пожаловал завоеванную крестоносцами Пруссию в вечное владение ордену. Тевтонцы вели почти непрерывные войны с Литвой, Польшей и Русью. Огнем и мечом прокладывая путь на восток, орден крестил иноверцев не святой водой, а живой кровью, истреблял или онемечивал славянские племена так, чтобы стерлась память о них, строил сторожевые замки, которые вырастали в города — Кенигсберг, Инстербург, Мариенбург… Братьям-рыцарям служили «полубратья» из горожан и крестьян и крепостные из покоренных славян. Постепенно тевтонские рыцари-монахи переродились в алчных хищников. Этих благочестивых братьев во Христе с золотыми рыцарскими шпорами называли сухопутными пиратами, уверяли, что они продали душу дьяволу. Они вели почти непрерывные войны. На гордых хоругвях и штандартах разбойничьего ордена было начертано Насилие и Вероломство, «Мит фойер унд шверт!» — «Огнем и мечом!»
