Юрий закинул на шею ремешок, приладил на груди пеленгатор, вставил антенну. Он еще не успел надеть наушники, как услышал совсем рядом шепот:
— Юра! Слышишь меня? Слышишь меня, Юра?
В двух шагах, повернувшись спиной, стоял Павел и «налаживал связь».
— Ты меня слышишь, Юра? — продолжал он шептать.
— Громче, — тоже шепотом ответил ему Юрий, затаив улыбку. Наушники надевать он не спешил. — Гром-че…
— Слышишь меня, Юра? — закричал во весь голос Павел.
— Вот теперь слышу! — рассмеялся Юрий.
— Отойди чуть подальше, — заговорил он серьезно, — настроюсь…
Анатолий хлопотал у газика, о чем-то заговорщически шептался с шофером.
— Вот по этой дороге сначала поедешь, — показывал он в глубь леса, — несколько километров сделаешь, найди поворот и покрути-покрути, пока сам не запутаешься, где ты. Понял?
— Альбина! Павел! Садитесь. Вас сначала отвезем. Мы ждали долго.
— Ну и завез их, наверное… — усмехался Валентин, все еще «колдуя» над своим передатчиком. Мы разговорились с ним и нашли общих знакомых. Стало яснее, что это за человек. Есть в Московском энергетическом институте группы, где диплом получают не через пять лет учебы, как обычно, а через два года. Люди там учатся не совсем обычные — это, что называется, «готовые инженеры», практики. Среди них много бывших фронтовиков. Валентин учился там, получил диплом через два года, когда был уже инженером, специалистом по радио. Много за свою жизнь он делал всяких приемников и передатчиков, а теперь вот ему поручили изготовить передатчик для тренировки космонавтов по пеленгации. Задание необычное, и опытный инженер волнуется, еще и еще раз проверяет свой прибор.
— Оставил я их в такой чащобе, — похвастался Анатолий, вернувшись. — Юра! Вы готовы? Сейчас едем.
Он дает последние распоряжения Валентину и кричит ему уже на ходу:
— Значит, как договорились: увозишь свою «музыку» как можно дальше!.. Поехали, — приглашает Анатолий меня и пропускает впереди себя в газик. — Юра! Быстро, быстро, — подталкивает он Гагарина в машину.
Газик мчит, и через оконце в брезенте видно, как из-под колес вздымается снежная пыль.
Анатолий задумался, стараясь собраться с мыслями, потом стал консультировать Юрия:
— Мы пойдем втроем. Выходить будем, как и та группа, на передатчик Валентина. Вы, Юра, засекаете его и ведете нас. Помните, как пеленговать?..
— Как учили? — бросает Юрий свой любимый ответ.
— Вот и хорошо.
Анатолий переглядывается с шофером. Павла с Альбиной он мог завертеть, закрутить, запутать в незнакомом месте. Теперь инженеру предстояло запутать еще и себя. Водитель только смеется. Он выбрасывает нас подальше в глухом лесу.
Фыркнув белым облачком, зеленый вездеход скрылся, как растаял в снегу. Мы долго ходили по лесу, утопая в глубоком снегу, кружили, плутали, пока наконец Анатолий не сказал:
— Отсюда без пеленгатора я и сам не выберусь, давайте начнем.
— Вот мы и приземлились, — вздохнул Юрий и сел на заснеженную кочку. — Сейчас попробуем связаться с Павлом…
Юрий стучит указательным пальцем по крошечному микрофону, подносит его близко ко рту и говорит вполголоса:
— Как слышишь, Павел? Прием. — Быстро надевает наушники, долго слушает, потом снова:
— Паша, как слышишь меня? Перехожу на прием.
— Молчит, рассердился… — жалуется он Анатолию, а тот улыбается.
— Так ты же забыл рамку вставить, — протягивает он белую пластмассовую пластинку, вырезанную буквой «П».
— Верно! Паша, слышишь меня? Отвечай!
Но ответа не было.
— Они, наверное, еще не настроились. Пеленгуй и пошли, — говорит Анатолий.
Юрий потуже застегивает шлемофон, двумя руками крепко держит перед собой пеленгатор и начинает осторожно, медленно поворачиваться.
— Тишина! — в изумлении говорит он и, быстро расстегнув шлем, протягивает Анатолию наушники.
Инженер слушает, поворачивает Юрия с пеленгатором вокруг себя. Потом снимает у него с шеи ремешок, надевает себе. Снова слушает.
— Не может быть! — не доверяя этой тишине, протестует он и принимается осматривать пеленгатор:
— Все в порядке, пеленгатор должен работать. Давайте немного пройдем по лесу, потом послушаем…
Лес глухой и дремучий. Куда ни взглянешь — только лес. И сугробы. Мы идем, утопая по колено в снегу. Время от времени останавливаемся. Анатолий, сдвинув брови, слушает. Ни один мускул не дрогнет, сейчас он весь — слух. Казалось, даже глаза его слушают.
— Тишина… — не говорит, а выдыхает он и отдает пеленгатор Юрию.
И опять мы тонем в сугробах, вылезаем из них и снова тонем… Впереди — Анатолий, в больших, как лыжи, унтах и в короткой куртке. За ним — Юрий, в черных кожаных, на меху сапогах, которые проваливаются в снег «по уши». И тоже в летной куртке. И позади всех — я, в легких лыжных ботинках…
— Юра, попробуй переключиться на телефон, — советует Анатолий, — должно здесь быть что-то живое…
Юрий крутит рычажок и слушает.
— Тихо…
— Есть же где-нибудь тут хоть какая-нибудь антенна! — опять не верит тишине Анатолий и крутит рычажок и туда и сюда, поворачивается во все стороны, но… тихо.
— Мы ведь нашли, кажется, место без антенны… — несмело говорит Юрий.
Раздвигая тяжелые от снега ветки елей, Анатолий пробивает путь. То он торопится, будто стремясь скорей вырваться из этой тишины, то замедляет шаги, наклоняется, смотрит на чистый снег.
— Тропинка! — поворошив ногой сугроб, внезапно открывает он.
Несколько шагов мы шли по твердой почве, а потом она будто снова провалилась. Тропинка как появилась, так и исчезла незаметно.
— Братцы! А ведь мы, кажется, всерьез заблудились, — все еще не верит этому Анатолий.
— Что будем делать?..
— Космонавт Га-га-а-рин! Вы приземлились в безлюдной местности. Ва-а-ши действия?.. — растягивая слова, копирует Юрий преподавателя и бойко отвечает сам за себя:
— Наладить связь, товарищ преподаватель!
— А если… и свя-а-азь отказала? — наступает «преподаватель».
— Спрошу у медведя… Прошу прощенья — буду ориентироваться на местности!
Юрий становится серьезным.
— Ехали мы в лес так, — он чертит веткой на снегу, — потом повернули вправо… Потом шли долго левее. Свернули сюда. Чуть вернулись обратно. И теперь идем здесь, — Юрий воткнул ветку в сугроб.
— Вот и запутай его, — тихонько шепнул мне Анатолий, а громко сказал:
— Если верить этой карте… нам надо…
— Верьте — не верьте, а кажется мне, что надо нам свернуть сейчас резко вправо, и выйдем тогда на шоссе, — настаивал Юрий.
