Медицинское обучение Нострадамуса проходило на фоне многолетних Итальянских войн. Начавшись в конце XV века при короле Карле VIII, войны Франции и Священной Римской империи за главенство в Италии с небольшими перерывами продолжались до 1559 года. В них так или иначе вовлекались все основные государства Европы; политические, экономические и культурные последствия этих войн были колоссальными. Благодаря им Франция познакомилась с ренессансной культурой Италии; вместе с модой на все итальянское в страну проник интерес к античному наследию, вызвавший к жизни культуру чуть запоздавшего «галльского Ренессанса».
В 1519 году король Испании Карл Габсбург был избран императором Священной Римской империи германской нации – аморфного государственного образования, бледной тени некогда могущественной империи Каролингов. Это резко осложнило положение Франции: Габсбурги ставили задачу создания централизованной европейской империи под скипетром императора. Французское королевство оказалось в кольце владений Габсбургов, которое оно попыталось прорвать на последнем этапе войн. Фронты сражений Валуа и испанских Габсбургов отныне пролегали не только в Италии; масштабные столкновения происходили в Пиренеях, Фландрии и Пикардии; английские союзники Испании высаживались в портах Франции; французские моряки, в свою очередь, пытались утвердиться в Шотландии. Однако практическая отдача от этих баталий была минимальна: стороны лишь взаимно изматывали друг друга, то и дело теряя завоеванные территории. Более того, сражения в Европе опустошили и ввергли в нищету некогда процветающие регионы. Война вызывала огрубление нравов, лишала страну цвета нации – дворян – и развращала их, поощряя низменные инстинкты. От работы отрывались тысячи крестьян, отчего поля приходили в запустение. Во Франции звучали голоса недовольных интеллектуалов: «Нужно как следует уразуметь, что французам нечего делать в Италии. Такова правда, и прошлое это показало. Горы образуют [естественную] границу, так говорят все здравомыслящие люди».[23]
Период 1521–1529 годов совпал с новым витком ожесточенных войн между королем Франции Франциском I Валуа и его соперником – императором Священной Римской империи Карлом V Габсбургом. Шарль де Бурбон, один из самых могущественных французских феодалов, коннетабль (главнокомандующий) и французский наместник Милана, в 1517 году был отстранен от этих должностей Франциском I, испугавшимся роста влияния и популярности молодого (и сказочно богатого) полководца. Впоследствии король путем сложных интриг и судебного преследования попытался лишить Бурбона его законных владений. Франциском I двигали централизаторские устремления; новой Франции были нужны сильная королевская власть и избавление от дворянской вольницы. Однако, с точки зрения феодальных законов, король превысил свои сеньориальные полномочия, что позволяло его вассалу на законном основании искать себе другого сеньора («право отъезда»). Бурбон заключил тайное соглашение с Карлом V и Генрихом VIII Английским; в 1523 году, когда о заговоре донесли Франциску I, он бежал в Италию. В следующем году он возглавил вторжение имперских войск в Прованс; города сдавались один за другим, столица провинции Экс без сопротивления открыла свои ворота, и Бурбон, приняв присягу от магистрата, провозгласил себя графом Прованским. Однако победоносное поначалу шествие беглого коннетабля по Южной Франции натолкнулось на сопротивление защитников Марселя. Под контрударами королевских войск Бурбон 29 сентября снял осаду этого важнейшего порта и отбыл в Италию. В 1525 году в битве при Павии он встретился с армией Франциска I; разбив своего бывшего сюзерена, Бурбон взял его в плен.
К тому времени Нострадамус, уже увлекавшийся астрологией, имел возможность убедиться, насколько популярные астрологические прогнозы могут расходиться с действительностью. Большой всплеск предсказаний вызвало ожидавшееся в 1524 году соединение Юпитера и Сатурна и других планет («парад планет») в знаке Рыб. Основная масса этих прогнозов исходила из Германии; волею случая наибольшую известность обрело предсказание Иоганна Штефлера, одну из строк которого можно было понять так, что Землю ожидает новый вселенский потоп (Sindflut). Астрологическая составляющая, а также оговорки Штефлера вроде «Держите голову выше, добрые христиане» (на латыни Levate igitur viri christianissimi capita versa) были отброшены в популярных переложениях ученого текста; Европу, уже охваченную эсхатологическими настроениями, охватил ужас грядущего катаклизма. Потопа так и не произошло, и вся история вызвала длительную полемику между астрологами, пытавшимися оправдаться за Штефлера, и их скептически настроенными противниками.
Тем не менее ни война, ни пленение короля, воспринятое французами как национальная трагедия, не помешали Мишелю Нотрдаму продолжать свои ученые занятия, в полном соответствии со словами великого итальянского гуманиста Лоренцо Баллы: «Я непрестанно сопротивлялся и в конце концов, насколько возможно, противостоял обстоятельствам; плавая и бродя по свету, борясь – я все же часто обращался к занятиям… Пусть и не было должных условий; этот урон, я полагаю, возмещался сведениями о многих вещах, которые мне довелось увидеть или испытать».[24]
Глава третья
ЧУМА ПРОТИВ ЧЕЛОВЕКА
В 1525 году во Флоренции началась чума, которая быстро пришла во Францию – в Авиньон, Тулузу, Каркассон и Бордо. Нарбонн стал первым населенным пунктом, которого коснулось бедствие. Нострадамус, который тут же отправился туда, на всю жизнь запомнил этот небольшой и, в общем, малозначительный город; в «Пророчествах» он упоминается 11 раз – столько же, сколько Париж. Тулуза, ставшая следующим пунктом маршрута борца с эпидемией, была гораздо более значимым городом.
Столица Лангедока в первой половине XVI века процветала. Ее население выросло с 30 тысяч в 1478 году до 50 тысяч к 1560-м годам. Богатство города основывалось на торговле сельскохозяйственной продукцией, древесиной, кожей, мехами, оливковым маслом, морской солью из Нижнего Лангедока. Тулузские торговцы приумножали капитал и за счет перепродажи товаров из дальних стран: центральноевропейской меди, английского олова, бразильского дерева, португальского сахара. Основными столпами местной экономики были красители для шерстяных тканей и зерно. Мельницы работали круглые сутки, изготавливая муку и синюю краску из листьев вайды. «Мельничный» район Базакль на правом берегу Гаронны служил объектом неизменного восхищения путешественников. Базельский студент Томас Платтер назвал его красивейшим местом христианского мира. На мельницах также валяли сукно и производили бумагу для печатных дворов. Для Рабле Базакль выступает образцом мельничного ремесла: «На таком ручье с Божьей помощью можно было бы и мельницу поставить, но, конечно, не такую, как Базакльская мельница в Тулузе».[25] После опустошительного пожара 1463 года, когда Тулуза почти полностью сгорела, город был заново отстроен из красного кирпича, доныне придающего ему неповторимый облик.
