На тот момент, несмотря на то что у него уже были серьезные отношения до университета. Том оставался застенчивым с девушками, сам он зачастую винил в этом обучение в школе для мальчиков. Лора Форрест-Хэй не всегда знала, чего следует от него ожидать.
«Не могу сказать, что он был угрюмым, скорее каким-то рассеянным, — говорит она. — Я объясняла это его застенчивостью, сочетавшейся с очень сильной внутренней уверенностью в себе, которая иногда производит впечатление заносчивости. Думаю, я в то время неправильно истолковывала его застенчивость».
Мартин полагает, что Том отчасти наслаждался своей репутацией аутсайдера и отверженного. «Думаю, что он получал от этого своего рода удовольствие, — говорит он. — И определенно поддерживал такой образ. Вместо того чтобы войти в комнату и сказать „Привет всем!", он появлялся, уставившись в пол, и выглядел чрезвычайно загадочным и многозначительным».
В то же время Том был по-настоящему застенчивым и скромным по характеру. Несмотря на его неразговорчивость, в Эксетере у него появилось несколько добрых друзей, и, что еще важнее, Том встретил девушку, надолго ставшую его подругой, — Рэйчел Оуэн. Рэйчел также изучала двойной курс: изобразительное искусство и, в отличие от Тома, итальянский.
«Она действительно считала меня чудаком, — сказал Йорк позже в интервью «Melody Макеr». — Она думала, что со мной невозможно разговаривать, что я очень угрюмый, трудный в общении, неприятный и вообще идиот. Полагаю, таким я и был. Но она выбила из меня много этой дури».
Рэйчел серьезно увлекалась музыкой. Шон Маккриндл, учившийся в Эксетере одновременно с ними, вспоминает, что именно Рэйчел впервые привела его на концерт Pixies. «Мое первое воспоминание о Томе — как он входит в зал, когда Pixies как раз поют „Gigantic", — рассказывает Шон. — Рэйчел только что представила им Тома».
Если первоначальные попытки Тома ухаживать за Рэйчел были безуспешными, то участие в Headless Chickens, которые становились все более популярными в маленьком мирке Эксетерского университета, явно помогло. Вскоре Том с некоторым неудовольствием обнаружил, что эта «случайная» для него группа гораздо более успешна и популярна, чем «настоящая», в Оксфорде. Мартин, развернувший активную рекламную кампанию в Интернете, усердно трудился, продвигая их музыку, и группа временами собирала на концертах по нескольку сотен слушателей.
«Мы стали воспринимать свою музыку более серьезно, — рассказывает Лора. — Нас все чаще стали приглашать играть на всяких дурацких балах, которые каждый семестр устраивают в местах вроде Эксетера. На некоторых концертах мы считались хедлайнерами, и они были достаточно большими, может, человек по 500, и нам платили за это, так что мы постоянно практиковались и отрабатывали свой репертуар. Шэк кипел энтузиазмом. Он уделял большое внимание своей музыке, и для него это был настоящий выход энергии».
«Когда мы там учились, в Эксетерском университете числилось семь-восемь тысяч человек, и многие из них были типичные богатеи, арендовавшие большие дома за городом и плевавшие на всех остальных, — говорит Мартин. Что означало: если хочешь что-то делать, собрать аудиторию вполне реально, потому что там не так-то много мест, куда пойти. Выяснилось, что круг знакомых из полусотни сокурсников может гарантировать еще сто пятьдесят слушателей, которые придут, что бы ты ни делал. Если бы дело происходило в Манчестере или Лондоне, мы никогда бы такого не добились. Но эта ситуация послужила мощным стимулом для нашей уверенности в себе как группы, ведь на самый первый наш концерт пришло множество людей. У нас и в самом деле были поклонники, которые знали наши песни и по-настоящему любили некоторые из них».
Основное, что сделало Headless Chickens столь популярными в их небольшом мирке, это огромное количество усилий, которые вкладывали ребята в свои представления. В отличие от On A Friday, они уделяли зрелищной стороне не меньше внимания, чем музыке.
Мартин рассказал: «Том собирал волосы в длинный светлый хвост, которым яростно мотал во время выступлений. У Шэка были очень длинные волосы, а я косил под гота, так что красил волосы в черный цвет и зачесывал их назад. Мы неплохо выглядели, на сцене были полны энергии и напора, буквально орали на аудиторию. Слушатели тоже визжали и кричали, сплошное веселье. Все эти вечера были скорее прикольными и энергичными, чем этакими „тут у нас группа, давайте будем принимать их всерьез". У нас была веселая команда, в которой Том мог чувствовать себя свободно».
«Мы сделали кучу глупейших каверов, — вспоминает Лора Форрест-Хэй. — Вроде реально тяжелой, трэшевой версии „Postman Pat". А еще мы играли „Raspberry Beret" Принса в четыре раза быстрее обычного. Шэк был совершенным панком, увлекался анархической музыкой. Мы с Джоном Маттиасом привносили во все это мелодику».
«Еще мы сочинили тяжелый, гранжевый кавер "Funky Town", — продолжает Мартин. — Том метался туда-сюда... хотя его присутствие на сцене было весьма профессиональным в плане музыки, он определенно валял дурака. Мы также привлекали танцовщиц, которые раздевались и раскрашивали друг друга в прикольные цвета, и все такое. Если группа визуально яркая, можно запросто устроить концерт, публика обязательно придет. Я помню пару выступлений, когда у нас было от четырех до шести танцовщиц, покрытых флуоресцентной краской до самого белья. Мы давали пару концертов на фермах, в полной глуши, причем со вполне достойным световым шоу. Вокруг царил настоящий ажиотаж... Я никогда не был по-настоящему хорошим ударником, а потому не мог отвлекаться и во время концерта воспринимать происходящее со стороны. Но мы были действительно популярны, так что многие отлично помнят те времена, независимо от последующих заслуг Тома. У нас получилась довольно хорошая студенческая группа, и она устраивала качественные сценические шоу, так что люди могли сказать: „Да, была такая группа Headless Chickens, они были крутые, и мы классно повеселились". Мы поднялись выше уровня обычной студенческой команды».
Это подтверждается тем фактом, что ребятам удалось добиться того, к чему и близко не подошла группа On А Friday: они сделали собственную запись. Местный промоутер Дэйв Гудчайлд владел звукозаписывающей компанией, которая называлась «I Don't Want To Go To Woodstock» («Не хочу ехать в Вудсток»), и Дэйв пригласил ребят в студию в расположенном неподалеку Хонитоне.
Другие три группы, которые записывались для того же альбома, Jackson Penis, Beaver Patrol и собственная группа Дэйва Mad At The Sun, придерживались совершенно другого звука: более громкого и тяжелого. Headless Chickens были бесспорно студенческой группой и заметно выделялись на этом сборнике.
