Аналогичное чувство примешивается к моей гордости, когда я встречаюсь с нашими летчиками на той или иной английской базе. Видя все их достоинства и, с другой стороны, думая о всем том, что могла бы сделать французская авиация с баз в нашей Северной Африке, на Ближнем Востоке или в Англии, если бы ей дали возможность сражаться, я чувствую, что великое национальное богатство расходуется по-пустому. Но это заставляет меня еще больше трудиться над тем, чтобы усилия тех, кто смог присоединиться ко мне, были занесены на счет Франции. Если я по вполне понятным причинам отдал распоряжение, чтобы наши летчики, летающие с английских баз на английских самолетах, входили в систему английской авиации, то я все-таки стремился также к тому, чтобы наши летчики представляли собой единое национальное целое. Это было нелегко сделать. Сначала наши союзники совершенно не заботились об авиации «Свободной Франции». Исходя из практических соображений и недостатка времени, они принимали в свои части некоторых наших пилотов. Но единственно, что они могли нам предложить, — это включить наших добровольцев в Королевские воздушные силы. Я не мог с этим согласиться. Таким образом, положение наших летчиков оставалось почти в течение года неопределенным. Некоторые из них, объединенные во французские эскадрильи, могли участвовать в воздушных боях в Эритрее и Ливии. Другие, временно принятые в английские эскадрильи, участвовали в битве за Англию. Но большинство из-за недостатка материальной части, тренировки изнывали от бездействия за пределами авиационных баз в Англии и Египте.
Но и эта проблема была в свою очередь решена. Весной 1941 я смог решить принципиальные вопросы с английским министром авиации сэром Арчибальдом Синклером. Человек широкого ума и благородства, он понимал, что существование авиации «Свободной Франции» не лишено пользы. Он согласился с моим предложением о создании наших эскадрилий по образцу английских. Англичане предоставляли нам недостающий наземный персонал и обучали в своих школах наших летчиков. Излишек наших пилотов мог служить в английских частях. Но они должны были находиться на положении откомандированных французских офицеров, подчиненных французским уставам и носящих французскую форму. 8 июня 1941 я написал из Каира сэру Арчибальду письмо, подтверждая соглашение, выработанное на этих основах полковником Валеном. С тех пор это соглашение неукоснительно соблюдалось маршалами авиации Порталом в Лондоне, Лонг-мором, затем Теддером на Востоке.
В конце 1941 мы создали в Англии эскадрилью истребителей «Иль де Франс» под командованием Ситиво. Когда он был сбит над Францией, откуда, впрочем, он вернулся, его заменил Дюперье. На другой день после начала кампании в Сирии в Египте была сформирована эскадрилья истребителей «Эльзас», которая сражалась сначала в Ливии под командованием Пулигена, а затем передислоцировалась в Англию, где во главе ее встал Мушотт[184], погибший на следующий год в бою с врагом. В Леванте организуется эскадрилья бомбардировщиков «Лотарингия» под командованием Пижо. Этот последний, сбитый спустя несколько недель над вражеской территорией, сумел добраться до своих и здесь умер. Его заменяет Корнильон-Молинье. Для поддержки наших операций в Сахаре в районе озера Чад организована смешанная эскадрилья «Бретань» во главе с Сея-Перезом. Весной 1942 собраны частью в Лондоне, частью в Рейаке летчики, которые позже составят в России эскадрилью, а затем полк «Нормандия». Этой частью последовательно командовали Тюлан, Литтольф, а после их смерти Пуйад. Наконец, некоторые из наших пилотов переданы по моему приказу в распоряжение королевских воздушных сил. Морле, Гейоль, Гедж командуют там эскадрильями. Двое последних погибнут в бою. Слава стоит дорого в воздушных сражениях. Потери авиации «Свободной Франции» в два раза превысили численность действующего летного состава.
Однако если мировой характер войны вынуждал меня поступать так, чтобы французские силы принимали участие в боях на всех театрах военных действий, главное усилие я старался сконцентрировать в Северной Африке — в районе, в котором наиболее была заинтересована Франция. Уничтожив итальянскую армию в Эфиопии, преградив немцам дорогу в Сирию, задушив в зародыше попытку Виши выступить против Свободной Французской Африки, мы должны были начать действия в Ливии.
В ноябре 1941 англичане предприняли здесь еще одно наступление. Если бы им удалось достичь границы Туниса, для нас важно было бы прийти туда вместе с ними, оказав им предварительно помощь в борьбе с врагом. Если же, наоборот, врагу удалось бы отбросить их, мы должны были бы сделать все возможное, чтобы помочь им остановить противника, прежде чем он ворвется в Египет. В любом случае мы должны были приложить максимум усилий, но сохранить свое собственное лицо, с тем чтобы одержать победу, полезную для Франции.
Мы могли действовать двояко: начать наступление от озера Чад на Феццан силами сахарской колонны, давно подготовленной Леклерком, либо включить в английское наступление в Ливии подвижные силы, стоящие наготове в Леванте под командованием Лармина. Я решил осуществить оба варианта, но так, чтобы действия наших солдат принесли прямую пользу Франции.
Захват Феццана и последующий марш на Триполи представлял собой операцию, сопряженную с большим риском. Если бы она не удалась, ее долго невозможно было бы возобновить из-за небывалых трудностей, связанных с формированием, снаряжением и снабжением колонны в районе озера Чад. Эта колонна должна была действовать всеми силами только тогда, когда англичане, вновь овладев Киренаикой, вошли бы в Триполитанию. В противном случае она должна была ограничиться тем, что беспокоила бы итальянцев, совершая глубокие и быстрые рейды.
С другой стороны, я хотел, чтобы «фронт Чад» — если можно так назвать ряд по необходимости разрозненных действий — оставался французским фронтом. Безусловно, начало нашей сахарской операции должно было быть согласовано с движением 8-й английской армии. Это зависело от связи с Каиром. Но в остальном Леклерк подчинялся бы только мне вплоть до того дня, когда, соединившись на подступах к Средиземному морю с нашими союзниками, он, естественно, должен был бы поступить в их распоряжение. Эта автономия была мне тем более дорога, что завоевание Феццана явилось бы в наших руках залогом при последующем решении судьбы Ливии.
В течение ноября-декабря англичане, ведя ожесточенные и тяжелые бои, проникли в Киренаику. Ожидая их вступления в Триполитанию, Леклерк, поддержанный генералом Серром, который был тогда главнокомандующим войсками в Свободной Французской Африке, готовился к наступлению на Феццан. Что касается меня, я в этом вопросе не был настроен оптимистично.
