Дмитрий Петров - Джон Кеннеди. Рыжий принц Америки

Переживания измучили ее. Нужен был перерыв, отдых. Как когда-то, устав от похождений Джо-старшего, ее свекровь сбегала в Париж, сбежала и Джеки.

В Европу. Недолго погостив на вилле XII века, что сняли ее сестра Ли и Радзивилл на трехсотметровом утесе над Средиземным морем, она отплыла на Капри. В ту пору — шикарный приют богемы и прожигателей жизни..

Дочка училась кататься на водных лыжах, мама загорала в стильных купальниках, а вокруг сновали папарацци. Это не смущало ее, а снимки и заголовки веселили. Ну, скажем — в New York Times: «Джеки отлично проводит время в пиратском логове»[220]. Ну а что, дамы и господа? Ведь так оно и было!

Она сдружилась со знаменитой дамой-модельером, изобретательницей великолепных брючных костюмов для светских дам — Ирен Голицыной[221] и ее мужем Сильвио Медичи.

Красавицы были заочно знакомы — Джеки покупала костюмы Ирен, отправляясь в Индию и Пакистан, — а теперь увиделись лично. С дороги Джеки направилась в изящную ванную, спросила рюмку русской водки, и через час вышла в зеленом шелковом костюме от Голицыной.

После изысканной трапезы компания отправилась в городок. Лавочники, завидев богатых клиентов, спешно открывали магазины, полиция теснила корреспондентов… Джеки, Ирен и их спутники прогулялись по берегу а после «зажгли» в ночном клубе под ча-ча-ча. На ночлег первая леди направилась на яхту своего итальянского друга — миллионера Джанни Анджелли.

Настроение было что надо. Ее не смущали депеши Джека типа «Поменьше Анджелли, побольше Кэролайн». Она наслаждалась. Морской и небесной лазурью, покоем, почти свободной жизнью в Европе. А он — пусть себе проводит холостяцкое лето в Штатах.

Но пришла пора и, отужинав с Ирен и ее мужем, Жаклин и Кэролайн отбыли домой, увозя с собой сувениры — два браслета Джеки и дюжину шелковых галстуков — Джону.

И вот уже Джон, Джеки, Джо-старший в кресле-коляске и 300 гостей смотрят регату с палубы эсминца «Джозеф Кеннеди-младший». Впервые в истории флота на борту боевого судна подают крепкие напитки. «Джон, — вспоминает очевидец, — был на седьмом небе от счастья…»

Это было здорово: легко и весело закончить трудный год, омраченный Карибским кризисом. И встретить новый — как всегда в Майами.

А весной этого года Штаты ликовали. Американцы и впрямь в чем-то относились к чете Кеннеди, как к королевской. И беременность первой леди, о которой официально объявили 18 апреля 1963, вызывала радость граждан, что была сродни восторгу подданных иной монархии, узнавших, что царствующий дом ждет наследника.

Впрочем, торжество омрачали социальные неурядицы. Вой полицейских сирен.

Пожары. Драки. Убийства. Уличные беспорядки. Ширилась борьба черных за гражданские права. В честь их лидеров Кеннеди устроил прием в день рождения Линкольна. Следуя своим либеральным взглядам, он строил с ними ровные отношения. И в преддверии выборов хотел укрепить их, учитывая большое влияние этих людей на избирателей-негров. Тут как нельзя более к месту пришлось стремление Джеки превратить Белый дом в символ расового мира.

Потом отмечали день рождения самого Джека. На президентской яхте гуляли вовсю. Один видный деятель напился и ненароком растоптал подарок — редкую гравюру с эпизодами войны 1812 года. Ее выбрала Джеки и дорожила ею. Но и бровью не повела, увидев гибель работы. Налетел шторм, мокрые и пьяные гости разбредались по салонам и каютам. Вроде обошлось без драки и без большого ущерба. Вот только братец Тэдди потерял штанину. И как умудрился?

Хмурое получилось утро. Глядя на изничтоженную гравюру, Джек угрюмо спросил: «Все настолько плохо, Джеки?» Джеки подвела его к зеркалу…

Лето вышло боевым: тушили то расовый конфликт, то опасные скандалы.

Жаклин увезли в больницу 7 августа. Преждевременные роды. Малыш по имени Патрик Бювье-Кеннеди появился на свет за пять с половиной недель до срока. Кесарево сечение.

Джек узнал о рождении сына во время переговоров о запрете ядерных испытаний. Счастливый, он еле дождался их окончания. Но оказалось, что мальчик болен. Синдром респираторного дистресса был тогда неизлечим. Малыша отправили в больницу. Туда же примчался Кеннеди. Джеки ничего не сказали ни о болезни, ни о смерти ребенка 9 августа. По пути в Вашингтон Джек плакал. Его едва оторвали от белого гробика во время похорон. Назавтра он с детьми поехал к Джеки. Они вышли из больницы держась за руки. Горе сблизило их.

Впрочем, по многим свидетельствам, Джеки уже скоро «думала о скором юбилее — через месяц они с Джоном праздновали десятилетие совместной жизни». Она заказала у модного ювелира золотой зажим для денег в виде медали святого Христофора, эскиз которого сама нарисовала. Странная идея — Кеннеди старался не носить наличных[222]…

На празднике подавали шампанское и икру. Супруги обменялись подарками: Джон зачитал список ювелирных чудес, выставленных в антикварном магазине Клеймана. Джеки выбрала браслет в виде змейки. А сама подарила зажим для купюр, а вдобавок — альбом-календарь с изображениями Розового сада Белого дома, цитатами из прессы и личным расписанием Джека на год. Он нежно ее поцеловал. Джеки была на седьмом небе. Выиграла битву за мужа.

Но была ли победа полной? И была ли это победа Джеки?

Или все же ее пришлось делить с Эдгаром Гувером?

ФБР сообщило министру юстиции Роберту Кеннеди, что новые данные об опасных связях президента поступают постоянно. Вот, скажем, что их связывает с некой Эллен Рометч — столичной вертихвосткой? И к тому же немкой по рождению. Да еще и восточной. В том смысле, что родилась она в той части Германии, что стала ГДР. И лишь потом ушла на Запад. А в Штаты прибыла как жена военного прикомандированного к посольству ФРГ. Причем расследование сенаторов-республиканцев показало, что в детстве Эллен была «пионеркой-тельмановкой»[223] и членом тамошней версии комсомола. А нынче стала одной из «звезд» клуба «Кворум», где политические функционеры и дельцы вроде отбирали барышень для утех усталым политикам.

Однажды железнодорожный лоббист Билл Томпсон спросил у секретаря демократической фракции Сената Боба Бейкера:

— А нет ли у тебя, Бобби, на примете какой-никакой классной девчонки?

— Девчонка есть, Билли. Причем классная. Все, кто ее знает, говорят, что просто супер.

— И чем она так знаменита?

— Она из Европы и многое умеет. В том числе — молчать. У нее хорошие манеры и вкус. И формы Элизабет Тейлор. Словом — красавица.

Биллу этого хватило. И спросил у Бобби Билл: