Станислав Шушкевич, Председатель Верховного Совета Республики Беларусь (1991–1994)
Я думаю, главная причина была в том, что Горбачев начал слушать не тех советчиков, каких нужно было. Сам же он никогда никакого решения не принимал <…> …Он всегда был невиноватым – и в Вильнюсе, и в Риге, и в Тбилиси. А нужно было предпринять решительные действия, ход сделать.
Если бы он в марте честно предложил вместо этого придуманного, искусственного референдума создать конфедерацию, то это было бы мощное объединение, гораздо более сильное, чем СНГ. Тогда бы на это все пошли, а он тянул, тянул и дотянул… (стр. 257–258)
Виктор Алкснис, народный депутат СССР (1989–1991)
Горбачев очень любил власть и так просто ее не отдал бы, когда у него еще были все козыри в руках. Но он боялся ответственности, он всегда от нее уходил. (стр. 106) …В Кремле должен был сидеть человек действительно ответственный, думающий не только о себе и своем благополучии, но и о стране, который не боялся бы брать на себя ответственность, принимать непопулярные решения и за эти решения отвечать… <…> Трагедия нашей страны в том, что такого человека не оказалось, и в результате из-за того, что у нас на первой позиции оказался человек, который не способен был выполнять свои функциональные обязанности в силу чисто человеческих своих качеств, рухнула огромная держава. (стр. 108–109)
Сергей Станкевич, государственный советник РСФСР (1991–1992), советник Президента Российской Федерации (1992–1993)
Он был не адекватен этой исторической задаче как личность, по своим личностным характеристикам. <…> Убедившись в том, что его собственный потенциал как реформатора исчерпан, он должен был уступить кому-то дорогу. (стр. 31)
Так часто случается в истории, когда в критический, судьбоносный или просто поворотный момент во главе сообщества, нации или целой империи оказывается фигура, не вполне соразмерная стоящей перед ней и обществом задачей. Политические, управленческие, да и человеческие свойства и особенности личности лауреата Нобелевской премии мира Михаила Сергеевича Горбачева разительно не соответствовали тем обстоятельствам, в которых оказался их носитель. Очевидно не в пользу последнего. Неумение доводить собственные начинания до конца (от антиалкогольной кампании до Ново-Огарева), постоянный поиск баланса между разновеликими силами, нерешительность, суетливость, непоследовательность, неразборчивость в окружении, наконец, неспособность держать под контролем самим собою запущенные процессы – все это вряд ли можно считать образцовыми качествами лидера-реформатора.
Другое дело, что судьба реформаторов во все времена печальна и, как мы видим, неблагодарна. Последний лидер СССР обеспечил себе место в истории хотя бы смелостью осознания необходимости трансформации огромной и закрытой остальному миру страны и отчаянием, по-видимому, искренней (хоть и безрезультатной) попытки ее спасения.
Геннадий Бурбулис, Государственный секретарь РСФСР, первый заместитель Председателя Правительства РСФСР (1991–1992)
Двусмысленность позиции Михаила Сергеевича Горбачева, выдающегося деятеля конца 1980-х годов, оказавшегося неспособным к четкой, внятной, последовательной стратегии и создавшего эту опаснейшую неопределенность в руководстве Советского Союза, тоже сыграла свою роль. <…> …Очень многие тогда услышали этот зов свободы, но каждый понимал под этим что-то свое. (стр. 271)
Станислав Шушкевич, Председатель Верховного Совета Республики Беларусь (1991–1994)
Я могу высказать много замечаний в адрес Михаила Сергеевича Горбачева. Но то, что он сделал для Европы, – может быть, он слегка продешевил для СССР и России – это было важным политическим шагом, фантастическим шагом. И то, что ему хватило ума и мужества сделать этот шаг, уже заставляет относиться к нему с величайшим уважением. (стр. 263)
Примечательно, что именно сам Горбачев в поздних признаниях считал своими главными ошибками. Оказывается – опоздал с реформированием КПСС и государственного устройства СССР, не решился на рыночные реформы, исключительно не вовремя (в конце июля 1991-го) уехал в отпуск. И… был слишком либерален и демократичен в отношении Ельцина и не отправил его послом в какую-нибудь дальнюю Британскую колонию.
Последнее обстоятельство, ось оппозиции (политической и человеческой) Горбачев – Ельцин, сыграло едва ли не решающую роль в характере и самом ходе событий последних лет жизни СССР.
Сергей Станкевич, государственный советник РСФСР (1991–1992), советник Президента Российской Федерации (1992–1993)
Действительно, личностный конфликт Ельцина и Горбачева сыграл в истории нашей страны роковую, я считаю, роль.
Если бы не это жестокое унижение, которому был сначала подвергнут Ельцин, изгнанный со всех постов и даже дошедший чуть ли не до суицида, и если бы не его (я не побоюсь этого слова) маниакальное желание отомстить и восторжествовать – не победить политически, а восторжествовать над Горбачевым, – то многих тяжелых последствий, я думаю, удалось бы избежать. Ведь в политике никогда нельзя говорить «никогда» – never say never. <…> …Нельзя изображать роковую борьбу вечного добра с вечным злом. Допустим даже, Ельцин хотел одержать политическую и личную победу, но, поскольку это желание выступало в качестве постоянного мотива, оно мешало ему принимать очень важные решения. Мешало! (стр. 32)
Николай Рыжков, Председатель Совета министров СССР, член Политбюро ЦК КПСС (1985–1991)
…В последние месяцы, во второй половине 1990 года, понял, на что нацелен главный удар – выбить меня из колеи, чтобы я ушел с этого поста. Я говорю Горбачеву: «И что же, выбьют меня – вы остаетесь один на один с Ельциным. Вы не боитесь, что он вас скушает, что он в конце концов пойдет на все, чтобы только взять власть? И он вас выгонит». – «Ты преувеличиваешь, я этого не позволю». (стр. 197)
Сергей Филатов, Председатель Верховного Совета Российской Федерации (1991–1993)
Горбачев, видимо, не посчитал возможным признать за Россией право на какие-то самостоятельные шаги. И в этом плане главной причиной общего торможения он считал то, что во главе России стал Ельцин. При тех отношениях, которые между ними сложились, это усугубляло ситуацию, а окружение Горбачева, видимо, на этом еще и играло. И тогда мы почувствовали не помощь со стороны Горбачева и не его готовность принять нашу помощь, а желание противостоять тому, что происходило в российском парламенте. И, к сожалению, очень много сил было потрачено на это противостояние. (стр. 67)
