— Вот-вот, — шутливо заметил Горбачёв, — выборность снизу доверху, включая главного редактора «Правды»…
Афанасьев, не поддержав шутливого тона, добавил:
— Да номенклатуру надо бы отменить…
— Давайте отменим, — уже более строго прореагировал наш «куратор». — В таком случае польский вариант нам обеспечен.
Как оказалось, эти рассуждения будущего инициатора политической реформы в СССР, приведшей, по сути дела, к отделению и отстранению КПСС от командно-руководящей роли в государственно-хозяйственной жизни страны, не были случайными. Горбачёв повторил в основном свои аргументы против резкого разграничения функций партийных и государственно-хозяйственных органов и несколько позже, на одном из совещаний секретарей ЦК КПСС с нашим участием. При этом (к некоторому моему удивлению) он обратился как к союзнику в этом вопросе к… В. Долгих, кандидату в члены Политбюро, секретарю ЦК КПСС, ведавшему ключевыми вопросами развития промышленности, который нравился К.У. Черненко.
В.И. Долгих был снят с работы и отправлен на пенсию вскоре после прихода Горбачёва к власти.
Эпоха Брежнева: переоценка взглядов
Брежнев всегда смотрел программу «Время». И это знал тогдашний председатель Гостелерадио СССР С.Г. Лапин. Он был опытным царедворцем.
В. Печенев:
— В январе 1981 года Леонид Ильич, посмотрев «Время», громко проворчал, откликаясь на популярный политический «речитатив», связанный с его фамилией:
— Опять все… Брежнев, Брежнев и Брежнев… Неужели не надоело?..
Пустяк, вроде, но любопытный, не правда ли?
Ю. Чурбанов:
— После похорон Леонида Ильича, 15 ноября утром я буквально на несколько минут зашёл к Юрию Владимировичу в кабинет, чтобы от имени Виктории Петровны, Галины Леонидовны и всех родственников покойного поблагодарить за внимание и поддержку, проявленные к нам в эти дни. Юрий Владимирович был очень усталый, он сидел за столом в рубашке и галстуке, у него в этот день были многочисленные встречи с руководителями государств и партий, прибывших на похороны. Я высказал ему слова благодарности, и тут Юрий Владимирович, даже не обращаясь ко мне, а просто как бы рассуждая сам с собой, сказал: «Да, Виктория Петровна — очень мужественный человек. Юра, пока я жив, никто вашу семью не тронет..» Он сдержал своё слово. Став Генеральным секретарём, Юрий Владимирович постоянно оказывал Виктории Петровне знаки внимания: если ей было нужно, ей выделялся специальный самолёт, чтобы она имела возможность побывать в Карловых Варах и хоть чуть-чуть поправить здоровье. Константин Устинович тоже относился к вдове Генерального секретаря ЦК КПСС с должным уважением. А потом пришли другие времена…
В день рождения и в день смерти Леонида Ильича мы каждый год всей семьёй приезжали на Красную площадь и возлагали на могилу цветы. С годами Виктория Петровна чувствовала себя всё хуже и хуже, даже от ГУМа до могилы ей было очень трудно дойти. Где-то в 1987 году Виктория Петровна совсем ослепла. В этот момент, как мне писала Галина Леонидовна, её в двадцать четыре часа выгнали с дачи, на которой она жила последние тридцать лет, и она переехала в Москву. Потрясенная несправедливостью и клеветой, обрушившейся на Леонида Ильича, она уже плохо понимала, что происходит вокруг неё, а с учётом той страшной болезни, которая у неё давно прогрессировала, ничего кроме слёз все эти статьи у неё не вызывали. Не знаю, как её выгоняли с дачи, я уже был в колонии, знаю только, что три комнаты в московской квартире она отдала племянникам, чтобы рядом с ней кто-то находился, хотя бы для того, чтобы сходить в магазин.
Я думаю, что пройдёт время и история, конечно, ещё скажет своё объективное слово. Очень может быть, что мы ещё многое пересмотрим из того, что движет нами сейчас, ещё не раз оглянемся в прошлое, чтобы спросить себя, как всё-таки мы прожили те годы, всё ли было «в застое», как нам сегодня об этом говорят.
Время воздаст по справедливости, говорил Чурбанов в 1992 году. Воздало. В 1999 году по итогам опросов общественного мнения о Брежневе положительно высказались более половины опрошенных. По их мнению, годы правления Леонида Ильича были самыми стабильными в послевоенной истории России. А сам Брежнев был отнесён 65 процентами респондентов к числу выдающихся деятелей XX века.
— Вспомним мы и Леонида Ильича Брежнева, предсказывал Чурбанов в 1992 году, находившись в местах лишения свободы. — Количество статей о Леониде Ильиче в последнее время не уменьшилось, наоборот, их стало больше. Пусть робко, но зато сейчас всё чаще и чаще высказываются уже не такие однозначно-отрицательные оценки, как это было в первые годы перестройки. Тем не менее голос людей, которые действительно знали Леонида Ильича и в силу служебной необходимости видели, как он работал, всё ещё звучит очень осторожно. Правда пробивается по капле. Ведь кто в основном пишет о Леониде Ильиче? Только журналисты. Это они у нас знают всё на свете, всё абсолютно. Есть публикации, которые — сразу скажу — вызывают лишь чувство отвращения. С ними я спорить не буду. О них нельзя говорить всерьёз. В других статьях есть, наверное, какие-то крупицы правды, но они, эти крупицы, всё равно густо смешаны с разного рода догадками, слухами или просто сплетнями, часто выходящими за границы здравого смысла. Ну о чём, скажем, говорить, если даже такой человек, как Борис Ельцин, пользующийся у нашего народа симпатией и поддержкой, «вспоминает» в своей книге «Исповедь на заданную тему», что Брежнев был не в состоянии сам наложить резолюцию на разного рода служебные бумаги? И это пишет Ельцин кто же, как не он, должен отвечать за свои слова! А таких бумаг, естественно, великое множество, они наверняка сохранились в архивах, их можно посмотреть. Кто же работал за Брежнева, если не сам Брежнев? С другой стороны, нынче такое время, когда хорошо или — хотя бы! — уважительно говорить о Леониде Ильиче… как бы это помягче сказать… не модно, что ли. Нет такой газеты или журнала, которые хотели бы сейчас идти вразнобой.
История повторяется! Пройдет восемь лет, и газеты столь же беспощадно обрушатся на немощного и больного Ельцина.
Современники помнят, как по всей стране рассказывали об аресте зимой 1982 года, в конце января, артиста Бориса Бурятского, цыгана, певца Большого театра, по слухам, любовника дочери Брежнева Галины. При обыске в его доме были найдены бриллианты, принадлежавшие якобы Галине Брежневой. С нею связывали арест директора Госцирка А. Колеватова, у которого были обнаружены большие суммы денег в долларах и бриллианты. Это приводило не только к Г. Брежневой, но и к её мужу — генерал-полковнику Ю.М. Чурбанову, и к самому министру внутренних дел СССР Н.А. Щёлокову. В конце концов ответственным за всё объявлялся сам Л.И. Брежнев.
