Я снова сделал глубокий вдох и ощупал себя, нет ли переломов. Однако все части тела оказались в полном порядке. Кайф в очередной раз уберег меня от повреждений. Ничего себе, понадобилось почти полтора часа, чтобы меня, наконец, вставило… ОГО! От фазы покалывания дело сразу перешло к слюнотечению. Впрочем, я открыл новую фазу – между слюнотечением и потерей сознания. Это была… как же ее назвать? Мозговой паралич! Да! Мой мозг был уже не в состоянии посылать ясные сигналы нервам и мускулам. Какая чудесная новая фаза кайфа! Мой мозг работал четко как никогда, но совершенно не мог управлять телом. Как хорошо! Как хорошо!
С невероятным усилием я повернул голову и увидел, как упавшая трубка таксофона висит, раскачиваясь, на блестящем металлическом шнуре. Мне показалось, что я слышу, как Бо кричит:
– Скажи мне, где ты, и я пришлю за тобой Рокко!
Впрочем, это могло быть лишь игрой воображения. Провались все пропадом!Поймать трубку не стоило и пытаться, тем более что я все равно потерял дар речи.
Пролежав минут пять на полу, я вдруг сообразил, что Дэнни, должно быть, сейчас в таком же состоянии. Господи Иисусе! Герцогиня, наверное, сходит с ума, не зная, где меня искать. Мне нужно было вернуться домой. До моего дома всего пара сотен ярдов по прямой. Разве я не смогу проехать такое расстояние? Или лучше пойти домой пешком? Нет, для этого слишком холодно. Еще замерзну насмерть!
Перекатившись на живот, я встал на четвереньки и попытался подняться на ноги, но ничего не получилось. Как только я отрывал руку от ковра, сразу заваливался набок. Придется ползти кмашине. Ну и что тут такого? Чэндлер вот тоже ползает, и ничего!
Добравшись до входной двери, я с трудом приподнялся на колени и ухватился за дверную ручку. Потом я открыл дверь и выполз на крыльцо. До машины было… десять ступенек. Как я ни старался, мой мозг отказывался позволить мне ползти вниз по лестнице, рисуя страшные перспективы того, что может в таком случае произойти. Поэтому я просто лег на живот, подсунул руки под грудь и, подобно бревну, стал перекатываться со ступеньки на ступеньку. Сначала медленно…потом… о черт! Быстрее… и быстрее… бум… бу-бум… бу-бум… бу-бум!..с сильным глухим стуком я шлепнулся на асфальт парковки.
И снова мои Дважды Настоящие Колеса защитили меня от повреждений. Тридцать секунд спустя я уже сидел за рулем. Положив подбородок на руль, я включил зажигание, и машина тронулась. Я не мог поднять голову, и мои глаза едва видели дорогу из-за приборной доски. Я был похож на одну из тех старушек с голубыми волосами, что катят по левой полосе автострады со скоростью двадцать миль в час.
Я очень медленновыехал с парковки, мысленно молясь богу. Судя по всему, он оказался добрым и любящим, совсем как в книгах, потому что спустя минуту я целым и невредимым затормозил у дверей своего дома. Победа!Я возблагодарил бога за то, что он вел себя как настоящий бог, и с огромными усилиями вполз в кухню, где надо мной тут же склонилось красивое лицо Герцогини… О-хо-хо! Что сейчас будет!..Я никак не мог разобрать, насколько она сердита.
И вдруг мне стало ясно, что она совсем не сердится. Наоборот, она плакала, истерически рыдала. Потом она наклонилась ко мне и принялась осыпать нежными поцелуями мое лицо и голову, с трудом бормоча сквозь слезы:
– Слава богу, ты вернулся, милый! Я уже думала, что никогда тебя не увижу… я… я… Я так тебя люблю. Я думала, ты разбился на машине. Мне позвонил Бо и сказал, что разговаривал с тобой по телефону, а потом ты отрубился. Тогда я спустилась вниз – а там Дэнни ползает на четвереньках и тычется в стены. Дай я тебе помогу, милый.
Она помогла мне встать, довела до стола и усадила на стул. В следующую секунду моя голова со стуком упала на стол.
– Не надо так, ты убьешь себя, милый, – взмолилась она. – Я… я не могу потерять тебя. Взгляни на свою дочь, прошу тебя. Она так тебя любит. Ты умрешь, если не прекратишь принимать наркотики.
Я взглянул на Чэндлер. Мы с дочерью встретились взглядами, и малышка улыбнулась.
– Папа! – сказала она. – Папа!
Я улыбнулся ей в ответ и хотел было сказать, что люблю ее, когда неожиданно две пары могучих рук подхватили меня под мышки и потащили вверх по лестнице.
Голос ночного Рокко сказал:
– Мистер Белфорт, вы должны немедленно лечь в постель и проспаться. Все будет хорошо.
– Не беспокойтесь, мистер Би, – добавил Дневной Рокко. – Мы обо всем позаботимся.
Черт побери, о чем это они? Я уже хотел задать им этот вопрос, но язык мне не повиновался. Через минуту я уже лежал один в постели, все еще одетый, но накрытый с головой одеялом. Свет в спальне был выключен. Я сделал глубокий вдох, пытаясь осмыслить произошедшее. Герцогиня была так добра со мной и все же вызвала телохранителей, чтобы увести меня, словно непослушного ребенка, в спальню. Ну и ладно! Пошло все к чертям собачьим! Спальня в высшей степени комфортна, я с удовольствием проведу здесь остаток фазы мозгового паралича, окутанный китайским шелком.
И тут в спальне зажегся свет. В следующее мгновение кто-то стянул с меня мое роскошное белое шелковое одеяло и в глаза ударил яркий свет фонарика.
– Мистер Белфорт, – произнес незнакомый голос, – вы не спите, сэр?
Сэр?.. Что за хрен называет меня сэром?..Через несколько секунд мои глаза привыкли к свету, и я увидел, кто это. Полицейский. Собственно, их было двое, оба из местного отделения полиции. Они были при всем параде – пушки, наручники, сияющие бляхи и все такое. Один из них был крупный толстяк с висячими усами, другой – невысокий и жилистый, с румяным, как у подростка, лицом.
Я сразу почувствовал беду. Случилось что-то ужасное. Агент Коулмэн работает на удивление быстро! Меня уже арестуют? Но ведь расследование только-только началось! Что вдруг случилось с медлительными колесами машины правосудия? И зачем агенту Коулмэну понадобилось использовать местную полицию для моего ареста? Бога ради! Они же выглядят как игрушечные, да и местное отделение полиции было похоже на почту из сериала «Мейберри». Неужели именно так арестуют злодеев, обвиняемых в отмывании денег?
– Мистер Белфорт, – спросил первый полицейский, – это вы были за рулем вашей машины?
Ах, вот оно что! Я все еще был под сильным кайфом, и мой мозг стал посылать отчаянные сигналы речевому аппарату, чтобы тот заговорил.
– Низня… ни зня, о сём фы («не знаю, о чем вы»), – пролепетал я.
Очевидно, мой ответ им чем-то не понравился, поскольку в следующую секунду меня уже вели в наручниках вниз по лестнице. Когда мы дошли до двери, толстяк сказал:
