речами, забастовками, было понято некоторыми из старых социалистов-революционеров, правда оторванных от русской жизни, как начало нового общественного подъема, готового перейти в революционную вспышку. Мелькнула мысль воспользоваться моментом, использовать молодежь, как застрельщиков революции. Появилась статья «Началось», в которой имеются следующие строки:
«Как же должна реагировать партия на студенческие волнения и что она должна делать? Уже благодаря своему будирующему характеру, студенческое движение должно быть приветствуемо партией, должно привлечь ее усиленное внимание; партия должна, связавшись со студентами социалистами-революционерами, стараться направить это движение на путь последовательности и определенности; она должна употребить все силы на то, чтобы вырвать студенчество из-под влияния кадетов [87] и культурников [88], чтобы ярче подчеркнуть создавшийся конфликт между молодежью и правительством… Процесс движения, местные столкновения создадут усиленный рост студенческого сознания и убежденности. Явное же и определенное стремление оппозиционной профессуры сгладить, утихомирить движение только яснее указывает честному и бодрому студенчеству на необходимость союза с революцией. Сама логика событий пробуждает революционно-демократические слои студенчества развивать и расширять борьбу; и если уже начало этого движения носит несомненный характер революционности и руководство им принадлежит социалистам, то, развиваясь в дальнейшем, оно должно организоваться и идти рука об руку с революцией. Революционная партия, партия социалистов-революционеров, должна направить все свои усилия к тому, чтобы организовать это движение и привлечь отдельные группы студенчества к непосредственной революционной работе в народе.
Партия должна усиленно бороться через своих представителей с лозунгами культурников и кадетов – „Берегите университет“. Политика умеренности и аккуратности, политика лояльности должна встретить решительный отпор со стороны социалистов-революционеров.
Демонстрации, явочные сходки, забастовки уже вызывают к жизни общестуденческие организации, и они должны быть нами использованы в целях влияния на студенческие массы. Прекратившие свое существование эсеровские студенческие фракции ходом вещей снова восстанавливаются и должны будут впитать в себя наиболее активный элемент. Пока нет широкого пролетарского и крестьянского движения, на товарищах студентах социалистах-революционерах лежит славная, достойная миссия, организовывая и направляя студенческое движение, будировать страну, создавать яркий центр внимания; а проснувшееся революционное студенчество выделит из себя творческие живые силы для революционной народной работы» [89].
Но из призывов социалистов-революционеров пользы для партии не получилось. Студенческие волнения прекратились сами по себе. Революционного подъема не последовало.
В 1911 году организации социалистов-революционеров были обнаружены: в Петербурге – Военно-революционная организация, петербургская группа, партийные кружки в профессиональных союзах, автономная группа, – а также в Харькове, Москве, Нарве, Архангельске и Боровичах Новгородской губернии. Все они были разбиты арестами, причем в Петербурге и Харькове взяты типографии. Заявили о своем существовании изданием прокламаций также группы бакинская, могилевская, омская, киевская и воронежская (судя по заметке, помещенной в № 42 «Знамени труда», в конце 1911 года группы социалистов-революционеров существовали будто бы также в Одессе, некоторых городах Волынской, Орловской, Владимирской, Подольской, Кубанской, Херсонской, Иркутской, Томской губерний и в Прибалтийском крае).
В том году были произведены два последних партийных террористических акта, после которых террор лишь усиленно пропагандировался на страницах партийных органов, но в жизнь не проводился. В Вологде 15 апреля было произведено покушение на жизнь тюремного инспектора Ефимова, по поводу которого Центральный комитет выпустил извещение, что покушение совершено летучим боевым отрядом партии. Оно явилось местью за применение к арестантам Вологодской каторжной тюрьмы телесного наказания.
По подобным же мотивам 18 августа бывший студент Киевского политехнического института Лагунов, сосланный в Сибирь на поселение, явившись под видом просителя «инженера-механика Павлова» на квартиру начальника Зерентуйской тюрьмы Высоцкого, стрелял в последнего и тяжело ранил его. Покушение это, по заявлению Центрального комитета, было организовано Сибирским летучим боевым отрядом партии и описано в передовой статье № 39 «Знамени труда» за 1912 год, которая заканчивается следующими строками: «Товарищ выполнил то, чего требовали честь партии и долг революционера. Случайная неполная удача акта имеет мало значения. Для нас важна та моральная сила, то спокойное, обдуманное самопожертвование, пример которого явил нам Б. И. Лагунов. Партия сохранит его в своей благодарной памяти» [90].
В октябре, ввиду появившихся во многих русских газетах известий о причастности партии социалистов-революционеров к делу убийства председателя Совета министров Столыпина, Центральный комитет партии в № 38 «Знамени труда» заявил, что ни он, ни местные партийные организации в этом деле не принимали никакого участия (Богров, убивший председателя Совета министров Столыпина, на допросах признал себя анархистом. Ранее он в течение нескольких лет состоял членом партии социалистов-революционеров).
В 1912 году были обнаружены и расстроены организации: Петербургская рабочая группа, крестьянские братства в селах Ивановка и Кочетовка Воронежской губернии, Северо-волжская организация в Ярославле, Нарвская автономная группа, Ярославская крестьянская [группа], организации в Омске, Киеве, Одессе, Баку и группа лиц, скрывавшихся в Финляндии. Появлялись прокламации также от имени Московской, Минской и Юрьевской организаций.
Прошедшая в том году предвыборная в Четвертую Государственную думу кампания почти не затронула остатков партии. Еще в конце 1911 года Центральный комитет, желая выяснить отношение своих организаций к Думе, объявил партийную анкету по вопросу об участии в выборах в Думу, и хотя по печальному состоянию организации анкета не могла получиться полной и исчерпывающей, все-таки большинство опрошенных высказалось против участия в выборах, но за использование их «для указания путей революционной борьбы, для развития перспектив прямого политического действия, для организации масс, для этого действия и для этой борьбы» [91].
Ввиду такого преобладавшего мнения в наступивших выборах социалисты-революционеры не участвовали, но развить предлагавшуюся агитационную кампанию они не смогли, так как не имели на то ни сил, ни средств.
Зимою того же года социалисты-революционеры подняли было голос во время студенческих волнений и по поводу известных ленских событий, но безуспешно, все ограничилось лишь выпуском в столицах нескольких прокламаций.
1913 год, год юбилея царствующего Дома Романовых, Центральный комитет хотел омрачить устройством демонстрации и других противоправительственных проявлений, с каковой целью издал несколько брошюр противодинастического характера, отпечатал прокламации и начал соответствующую пропаганду. Но местные организации, заявившие о своем существовании лишь изданием прокламаций в Петербурге, Москве, Чернигове, Баку, на Урале, в Киеве, в Забайкалье, были столь слабы, что ничего сделать не могли, и партийные начинания в этом направлении рушились.
Перед 4 апреля в Петербурге социалисты-революционеры начали агитацию за устройство в тот день демонстрации на Невском проспекте в память ленских событий. Были выпущены прокламации от Коллектива петербургских групп социалистов-революционеров, но демонстрация не состоялась. Также неудачна была агитация и за демонстрацию 1 мая.
В мае, около Выборга, состоялось собрание представителей от петербургских групп социалистов-революционеров с несколькими приглашенными от иногородних организаций, которое было названо Учредительной конференцией. После обсуждения современного положения России и средств борьбы с правительством конференция
