Эти впечатления укрепили мое положительное отношение к Гитлеру. Путь негативной оппозиции казался мне совершенно ложным, особенно после того, как я не раз убеждался, что с фюрером можно говорить; его даже, при верном подходе, удавалось убедить. Я часто становился очевидцем того (или слышал собственными ушами), как генералы, офицеры высоких чинов, говоря с ним, не могли найти правильного тона. После того как он неоднократно (перед Польской кампанией или перед войной против Франции) ощущал оппозиционность к себе именно со стороны сухопутных войск (хотя после этих походов правота его блестяще подтверждалась), Гитлер стал склоняться к тому, чтобы воспринимать критическую установку старого, особенно консервативного, офицерства как пораженчество. Он лично говорил мне: «Просто не могу понять этого; ведь если человек выбирает себе профессию солдата, офицера, то война должна быть его самым страстным стремлением, она же позволяет ему однажды применить свою профессию! Это издавна было традицией прусского офицера. Солдат, генерал не может делать своей задачей удержать меня от войны, тормозя формирование войск и вооружение. Это же саботаж! Все должно быть совсем наоборот: солдаты обязаны так добиваться войны, чтобы именно политики их сдерживали. Но мне кажется, генералы боятся противника. Неужели они считают меня столь глупым, что я не способен верно осознать или оценить его сильные и слабые стороны?».
В течение первых лет войны все явственнее ощущалось противодействие церквей, особенно протестантской{212}; они отвергали планы Гитлера, причем так поступали не только священнослужители, но и, в большей мере, землевладельцы, аристократия и дворянство, офицеры и чиновники высоких рангов. В их среде этой зимой возникали перед походом на Россию отдельные группы, пытавшиеся сорвать планы Гитлера. Они считали его позицию совершенно антихристианской: он, мол, против церквей и хочет их упразднить. Во время войны фюрер неоднократно говорил, что и не помышляет ликвидировать церкви. Он ясно осознавал естественное желание народа иметь твердую веру, а также и то, что для этого необходима организация, которая поможет народу ее обрести. Гитлер подвергал критике только антинациональное мировоззрение священнослужителей: они не связаны с народом и не знают, чего тот хочет.
Разбить Россию, чтобы ударить по Англии?
Как пришел Гитлер к решению напасть на Россию, еще не победив Англию? Это, казалось мне, – главный вопрос войны. Он был убежден в том, что Англия ожидает помощи в своей борьбе за Европу и, судя по ходу войны в эти зимние месяцы, видит ее в лице Америки и России. Его оценка Америки привела фюрера к твердому заключению: США окажутся в состоянии помочь Англии в войне в Европе только в 1943 г.
Положение же в России Гитлер оценивал так: русские смогут активно вмешаться в ход войны уже осенью 1942 г. Германо-русский союз он отнюдь не рассматривал как гарантию мира на многие годы. Сталин хочет дождаться того момента, когда германские силы окажутся ослабленными боями на Западе, и тогда без всякой опасности для себя вмешаться в европейские сражения. В любом случае, фюрер хотел русское наступление упредить, ибо знал, что одновременно Германия на все стороны сражаться не может. Поэтому план его состоял в том, чтобы убирать одного противника за другим – будь то переговорами, будь то войной. Но втайне он все еще надеялся на достижение взаимопонимания с англосаксами, хотя преимущественно антигерманская политика англичан ему была известна уже с осени 1937 г. К этому добавлялась тревога из-за своего «старения», а также и понимание того, что после него никто в Германии его работу продолжить не сможет. Внутренние враги фюрера называли это переоценкой собственной личности, зазнайством, манией величия и т.п. Все это Гитлер знал. На сей счет у него имелась полная ясность, и он не раз упоминал об этом в кругу участников ежедневных обсуждений военной обстановки.
1941-у году предназначалось стать исключительно годом вооруженного столкновения с Россией. Гитлер построил приготовления к нему так, что был готов напасть примерно в середине мая. План его был таков: осуществить операции в двух главных направлениях – на север и юг России, а после захвата Ленинграда и Ростова, заходя обоими флангами, завершить ее разгром крупным наступлением с целью замкнуть кольцо окружения восточнее Москвы. Таким образом фюрер намеревался ослабить русских настолько, что они прекратят борьбу и он сможет сосредоточить все силы для удара по Англии.
Зима 1940-41 г. была временем размышлений, планов и решений. Гитлер много времени проводил на Оберзальцберге, поскольку здесь можно было работать спокойно. В Новогодних обращениях к вермахту и немецкому народу фюрер говорил о ходе войны в 1940 г. и высказывался насчет положения на мировой арене. Германские сухопутные войска, германские военно-морской флот и люфтваффе, провозглашал он, вступают в 1941-й год значительно усиленными и с улучшенным вооружением. О воздушной войне высказался так: «Герр Черчилль – тот человек, который вдруг изобрел неограниченную воздушную войну, выдавая ее за великую тайну британской победы. Вот уже три с половиной месяца этот преступник приказывает в ночных налетах забрасывать германские города бомбами… В этом я вижу жестокость, являющуюся сущим бесчинством…»
Обращения фюрера намекали на продолжение войны еще более жестокими методами и действовали на народ парализующе. Но удивительно, сколь терпеливо вела себя масса. Большинство говорило: уж фюрер-то знает, что надо делать! Весь народ был впряжен в работу на войну и трудился с огромным рвением и добросовестностью.
8 и 9 января Гитлер вызвал в «Бергхоф» все военное руководство на одно из самых важных и решающих совещаний, которые проводил в этом кругу за весь 1941 г. Сначала он обрисовал положение в Европе: «Испания как помощник отпадает. Франция – против нас. По отношению к ней у нас никаких обязательств нет. Россия недавно выдвинула требования, которых раньше у нее не имелось: Финляндия, Балканы и Мариамполь{213}. Румыния – на нашей стороне. Венгрия – никаких помех. В Югославии – все вопросы еще открыты. Болгария – очень осторожна. Не желает рисковать своей династией».
Гитлер продолжал: «Англия хочет господствовать на всем континенте». А следовательно, хочет нас там побить. Сам же он желает быть настолько сильным, чтобы эта цель не была достигнута никогда. Англия надеется на Россию и Америку. «Мы не можем окончательно разбить Англию путем высадки».
В 1941 г. на континенте закрепятся такие условия, что при дальнейшей войне против Англии мы при определенных условиях можем столкнуться с США. О новом британском министре иностранных дел Идене{214} Гитлер заявил: этот человек – за совместные действия с Россией.
