Во всех этих выступлениях сквозит одна мысль, что мои песни, повторяю — речь идет о старых, тысячекратно переписанных, исковерканных, старых записях, что эти песни вредны, особенно молодежи. Почему же ни в одной из статей не говорится о песнях последних 3-х лет? Я получаю огромное количество писем и абсолютно ответственно заявляю, что именно эти последние нравятся и полюбились молодежи.
И, наконец, почему во многих этих выступлениях говорится о магнитофонных записях? Я знаю сам очень много записей, которые приписываются мне и которые мне не принадлежат. Сам я записей не распространяю, не имею магнитофона, а следить за тем, чтобы они не расходились, у меня нет возможности. Мне кажется, что эти статьи создают нездоровый ажиотаж вокруг моей фамилии и в них подчас — тенденциозность и необъективность, а также чистый вымысел. Убедительно прошу не оставлять без ответа это письмо и дать мне возможность выступить на страницах печати.
В. Высоцкий.
24 июня Высоцкий лично отвозит письмо на Старую площадь в приемную ЦК КПСС. Письмо зарегистрировали, выдали квитанцию, сказали, что ответ будет дан в течение месяца. И действительно, 24 июля на письмо Высоцкого ответил заместитель заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС Т.Куприков: «Автор письма артист т. Высоцкий B.C. считает, что в статье «О чем поет Высоцкий», опубликованной в газете «Советская Россия» 9 июня с.г., его критикуют за песни, которые он не писал. С письмом Высоцкого ознакомлен главный редактор газеты «Советская Россия» т. Московский В.П. Тов. Высоцкий приглашен на беседу в Отдел пропаганды ЦК КПСС, где ему даны разъяснения по затронутым в письме вопросам».
Разрешения выступить на страницах печати Высоцкий не дождался...
Не были допущены в печать и статьи в защиту Высоцкого. Вот фрагмент из письма Высоцкому студента Ленинградского механического института:
«...Причиной письма явилась статья в «Советской России», где бездарнейшим образом критикуется Ваше творчество. Бездарность, которая не встречает сопротивления, — вещь ужасающе опасная. Короче, я написал в редакцию ответную статью (критика критики). Возможно, что литературно она не очень сильна (не специалист), но в ней честно изложены мои действительные мысли. Я ощущаю очень острое внутреннее желание поддержать Вас. Почему? Ваши песни нужны, в них очень нежное мужество. В общем, действую по велению этого самого желания, я отправляю копию этой статьи Вам...»
Статью в «Советской России» прокомментировала и зарубежная пресса, разбавив информацию своими домыслами. «New York Times» от 10 июня: «Газета «Советская Россия» обвинила московского артиста, играющего на гитаре, в исполнении «жаргонных и грязных» песен...» Артист назван Виктором Высоцким, хроническим алкоголиком, выгнанным из театра, в котором работал.
Попыталась защищать «Виктора Высоцкого — самого популярного теперь в СССР «подпольного» барда» — эмигрантская газета «Новое русское слово» (18 июля 1968 года), издаваемая в Нью-Йорке.
Проведенный в марте фестиваль бардовской песни имел негативные последствия для устроителей и участников. В новосибирском Академгородке был закрыт клуб «Под интегралом». Основная причина карательной акции — проведение Всесоюзного бардовского фестиваля, где прозвучало не только скрытое недовольство, но и публичное обвинение «социалистического рая» Александром Галичем.
А.Галич: «Я писал свои песни не из злопыхательства, не из желания выдать белое за черное, не из стремления угодить кому-то на Западе. Я говорил о том, что болит у всех и у каждого, здесь, в нашей стране, говорил открыто и резко».
В мае его вызвали на секретариат Союза писателей и сделали первое серьезное предупреждение: мол, внимательнее отнеситесь к своему репертуару. Мог ли он предполагать, что именно этот год во многом будет определять дальнейший ход и даже срок его жизни?
В ночь с 20 на 21 августа небо над Прагой разорвал вой тяжелых транспортных самолетов. Через час советские десантники уже строились на пражском аэродроме, а командный пункт, развернутый там же, координировал движение полумиллионной группировки войск пяти стран Варшавского договора: СССР, ГДР, Польши, Венгрии и Болгарии. На рассвете танковые колонны появились на окраинах чешской столицы. Кончилась «оттепель», кончились знаменитые «шестидесятые», началась операция «Дунай», призванная предотвратить выход ЧССР из политической и военной орбиты Советского Союза.
Для советских людей эти события были преподнесены следующим сообщением: «ТАСС уполномочен заявить, что партийные и государственные деятели ЧССР обратились к Советскому Союзу и другим социалистическим государствам с просьбой об оказании чехословацкому народу неотложной помощи, включая помощь вооруженными силами. Это вызвано угрозой социалистическому строю со стороны контрреволюционных сил, вступивших в сговор с внешними силами. Советские воинские подразделения вступили на территорию Чехословакии».
Закрытость советского общества обеспечила партийной пропаганде легкость внушения большинству населения о возможной угрозе реставрации капитализма в ЧССР. Поэтому присутствие советских танков на улицах Праги основной массой людей была «единодушно одобрена с чувством глубокого удовлетворения». Лишь очень небольшой круг интеллигенции понимал значение Пражской весны и видел какую-то надежду для себя. Для них это стало пониманием того, что никакого «социализма с человеческим лицом» быть не может. Ввод советских войск в Чехословакию вызвал негативный резонанс в мире ко всему советскому, началось мощное диссидентское движение...
А что Высоцкий? Он не принимал участия в правозащитном движении, не подписывал коллективных писем, да и вряд ли был тогда ему доступен масштаб событий, ведь в прессе если и говорилось о происходящем, то лишь об «отдельных проявлениях» и «кучке отщепенцев».
Позже он оценит свою позицию:
Но свысока глазея на невежд,
От них я отличался очень мало —
Занозы не оставил Будапешт,
А Прага сердце мне не разорвала.
(«Будапешт» — события в ноябре 1956 года, когда танки маршала Конева подавили восстание в Венгрии.)
Очевидно, участие в правозащитном движении позволило А.Галичу по-другому взглянуть на эти события. Обличая безразличие абсолютного большинства советских людей к преступной интервенции в Чехословакию, он написал «Балладу о чистых руках»:
А танки идут по вацлавской брусчатке,
И наш бронепоезд стоит у Градчан!
