в трудные годы военного и послевоенного времени.
Режиссёр-постановщик спектакля Наталья Анатольевна Колотова, сумев ни на шаг не отойти от камерности рассказа, умело подчеркнула это таинство и в сценарии, поселив постановку на малой сцене. Её уютный небольшой зал под кирпичными сводами одним своим внутренним убранством способствует созданию особенно доверительной обстановки, располагающей к обстоятельной беседе актёра со зрителем.
В этой часовой постановке зритель не увидит многолюдия и шумных сцен, каких-то цепких для взора декораций и вообще их смены. Зал от сцены будет отделять всего лишь ряд плотно выставленных столов, и попавшие в первый партерный ряд будут ощущать себя не только зрителями, но и непосредственными участниками всего действа. А перед зрителями будет всего лишь один актёр, чьими устами со зрителями будут говорить Фёдор Абрамов и его герои, да гармонист, придающий тон «Бабилею».
Мастер сценического монолога, изящного перевоплощения Вера Быкова, в своё время покорившая Абрамова исповедью Евдокии Великомученицы в спектакле «Дом», и в «Бабилее» отметится неподражаемым умением жонглировать текстом так, что зрительный зал, в прямом смысле затаив дыхание, будет внимать её каждому слову. «Эта театральная композиция создана именно для Быковой» – так ответит на мой вопрос о выборе актёра в «Бабилее» Колотова.
Отметим, что в основу этой небольшой, всего лишь на час сценической композиции, помимо уже упомянутого и давшего название моноспектаклю рассказа, включён ещё один рассказ-миниатюра – «Поля Открой Глаза».
Умело вплетённая в сюжетную линию моноспектакля искромётная «как на духу» исповедь Поли Малкиной, которая благодаря режиссёрскому замыслу оказалась на сим торжестве, не просто ещё один штрих к образу, по выражению Фёдора Абрамова, русской бабы, положившей на алтарь победы в войне не только изнурительный труд от рассвета до заката, но и своё семейное счастье, есть своего рода блестящее дополнение к рассказу Катерины о своей жизни, лишний раз подчёркивающее, что не одна она такая была в своей Юрмоле.
Вера Быкова не просто изумительно, слово в слово, читает авторский текст двух рассказов, но и внешне и внутренне, страстно и убедительно перевоплощается в образы, что не хочешь, а поверишь, что перед тобой именно та самая «юбелярша» Катерина, или её двоюродная сестра Евстолия, а то и заглянувшая на торжество Поля Открой Глаза, или же сам Фёдор Александрович, неожиданно для себя самого пожаловавший в деревеньку Юрмолу на бабий юбилей, что был устроен по случаю выхода Катерины на пенсию.
Кстати, в жизни всё именно так и было, и прообразом Юрмолы в рассказе «Бабилей» явилась деревня Летопола, что на реке Пинеге, находящаяся совсем недалеко от родной для Абрамова Верколы.
Но если «Бабилей» Санкт-Петербургского МДТ – Театра Европы, по сути, есть яркий пример искреннего, можно даже сказать, глубоко интимного разговора актёра со зрителем, то «Бабилей», поставленный столичным Театральным объединением «Провинция» в сценической версии режиссёра Александра Ерохина, включившего в сценарий сразу четыре произведения Фёдора Абрамова: «Старухи», «Материнское сердце», «Из колена Аввакумова» и собственно «Бабилей», – есть крайняя противоположность первому не только в масштабе сценографии, но и в самой игре актёров, старающихся передать со сцены не только колорит северной деревни, но и внутреннее, глубокое прочтение актёрской игрой абрамовских произведений, положенных в основу сценария.
Абрамовская жгучая и в то же время очищающая душу проза на театральной сцене… Можно долго спорить и рассуждать о качестве постановки, об игре актёров и о всякой другой зрительской симпатии к увиденному на сцене. Воображать о том, как бы сам Фёдор Абрамов отнёсся к той или иной постановке, что бы принял, а что бы отверг и как бы оценил так называемое новое прочтение на театральных подмостках своих произведений.
Но вот парадокс: чем дальше отдаляются абрамовское время, его век, тем востребованнее проступает читательская и зрительская потребность в прозе Фёдора Абрамова, над которой не властно время.
«Фёдор Абрамов – писатель горячего общественного темперамента, чутко реагирующий на запросы времени и умеющий на них отвечать на материале любой давности», – напишет об абрамовской прозе Шамиль Галимов в своей статье «Мужество таланта» в журнале «Север» (№ 7 за 1970 год). И будет бесконечно прав!
И может быть, в этом простом и очень ёмком объяснении силы абрамовской прозы и кроются её неисчерпаемая притягательность и особая жизненная энергия, для которой театральная сцена есть ещё одна возможность всколыхнуть в человеческом сознании, говоря словами поэтессы Веры Бабич, «лучших чувств волненье».
Часть 10. «Да, роман называется “Дом”…»: 1976–1978
Летом 1976 года в Москве состоялся VI съезд Союза писателей СССР. Председательствовавший на съезде секретарь правления СП СССР Георгий Мокеевич Марков в своём докладе «Советская литература в борьбе за коммунизм и её задачи в свете решений XXV съезда КПСС» не единожды упомянет Фёдора Абрамова как одного из прародителей деревенской прозы и ведущего современного писателя. Сам же Абрамов будет избран не только в президиум съезда, но и в члены правления Союза писателей СССР. Его как всегда эмоциональное выступление на съезде 23 июня с речью «О хлебе насущном и хлебе духовном», которое вскоре напечатают газета «Ленинградская правда» и журнал «Наш современник», потрясёт писательское сообщество. Тогда Абрамов скажет не только о роли литературы и «деревенской» прозы в частности, но и о тех писателях, что не желают «шагать в ногу со временем». Упомянет и о том, что современная литература в первую очередь должна «предостеречь молодёжь от опасности душевного очерствения, помочь ей усвоить и обогатить духовный багаж, накопленный предшествующими поколениями», о том, что «нельзя заново возделать русское поле, не возделывая души человеческие, не мобилизуя всех духовных ресурсов народа, нации». «И тут хочется ещё раз подчеркнуть, – скажет Фёдор Александрович, – огромная роль принадлежит литературе, правдивому и вдохновляющему слову. Слову, которое зовёт к утверждению истины, добра и справедливости на земле!»
И что поразительно – в докладе коммуниста Фёдора Абрамова не было ни одного хвалебного слова партии! И это никоим образом не говорило о забывчивости выступавшего. Став коммунистом в годы войны и свято веря в высокие партийные идеалы, Абрамов никогда не считал, что только одно коммунистическое воспитание может сделать из человека гражданина своего общества. «Время властно требует другого человека, – скажет он в том самом докладе, – человека-хозяина, человека с развитым самосознанием, обострённой гражданской совестью, с широким историческим кругозором, способного не только мыслить по-государственному, по-хозяйски, но и отвечать за всё происходящее в стране, то есть поступать по-хозяйски, поступать по-государственному, соответственно своим убеждениям, велениям совести». Личные убеждения, совесть, ответственность – вот неизменные составляющие личности, по Абрамову. Ну а партия тут не в счёт!
Этот период жизни Фёдора Абрамова обозначился ещё и достаточно благоприятной атмосферой
