Знал ли это Эйзенхауэр, подписывая акт о капитуляции? Кто мог ответить на этот вопрос?
– Безусловно, знал, – разъяснил мне один из лучших наших разведчиков генерал Коротков.
Кстати, именно этот акт о капитуляции, подписанный американцами, дал впоследствии повод некоторым западным историкам преуменьшить в своих книгах и фильмах роль Красной армии.
Итак, акт о капитуляции был подписан в 2 часа 41 минуту, а ночью его текст уже был у нашего разведчика. Позже этого человека назовут асом разведки.
Получив столь исключительное донесение, Коротков немедленно доложил своему начальнику – генерал-полковнику Ивану Серову, который был заместителем командующего 1-м Белорусским фронтом маршала Жукова по оперативным вопросам.
Дальнейшую историю двух актов о капитуляции мне рассказал генерал Серов. Сведения, полученные от Короткова, он тут же, ночью, передал в Москву. Реакция последовала немедленно. Сталин позвонил Жукову и сказал, что акт о капитуляции Германии будет подписан только в присутствии всех главнокомандующих союзными войсками и только в Берлине, в Карлхорсте, где дислоцировался штаб маршала Жукова.
Утром прилетел Вышинский с текстом акта. Через несколько часов на Темпельхорстский аэродром должны были прилететь представители союзного командования: английский маршал авиации Теддер, командующий стратегическими воздушными силами США генерал Спаатс и главнокомандующий французской армией генерал Делатр де Тассиньи.
Начали спешно готовиться к столь важному мероприятию. Практически не тронутым обстрелом оставалось здание военно-инженерного училища в Карлхорсте.
Комендант Берлина генерал Берзарин и тыловики фронта проявили необычайную расторопность: были подготовлены апартаменты для приема союзников, зал подписания и, естественно, зал для банкета.
Мне рассказывал мой товарищ, который в мае 1945-го был младшим лейтенантом и служил в комендатуре Берлина, как он получил важное правительственное задание.
Его вызвал Берзарин и сказал:
– Знаешь, что приехали союзники?
– Так точно.
– Ты догадываешься зачем?
– Так точно.
– А что будет после подписания?
– Догадываюсь, товарищ генерал.
– Угощать союзников мы из кружек будем? Тебе задание – достать посуду, достойную королевского дворца.
– Сделаю, товарищ генерал, но при одном условии.
– Каком еще условии?
– Дайте команду начпроду, чтобы он обеспечил меня нужными продуктами.
– Дам. Действуй. Глеб сел на мотоцикл и поехал в Берлин. Город был разбит, немцы напуганы, но не все. Несколько дней назад он познакомился с хозяином чудом уцелевшего часового магазина и приобрел у него совсем неплохие часы.
Когда они прощались, немец сказал, что может за жратву достать все что угодно.
Немец выслушал Глеба и сказал:
– Водка и папиросы – и у вас будет посуда, достойная дворца Сан-Суси.
Через два часа два «доджа» везли в Карлхорст приборы и бокалы с наполеоновскими гербами.
Маршал Жуков остался доволен. В здании училища подготовили зал заседаний, установили спецсвязь, привели в порядок старинные витражи. Теперь нужно было встречать союзников и немецкую делегацию. Союзников встречали генералы Соколовский и Берзарин, немцев – генерал Серов.
На аэродроме все было подготовлено по высшему разряду. Оркестр, кинооператоры, журналисты.
Первыми прилетели союзники. Британский военный самолет вырулил в положенное место, и оркестр грянул встречный марш.
По трапу спустилась вся союзная делегация: американец Спаатс, маршал Теддер, французский генерал Делатр де Тассиньи.
Все было сделано как положено.
Начальник почетного караула отрапортовал, лихо салютнул саблей, караул прошел торжественным маршем. Союзники отправились в Карлхорст. Почти сразу на этом же аэродроме приземлился американский самолет, из которого вышли генерал-фельдмаршал Кейтель, командующий ВМФ адмирал Фридебург и генерал-полковник авиации Штумпф.
Кейтель, увидев оркестр и почетный караул, поправил фуражку и, поигрывая фельдмаршальским жезлом, направился именно туда.
Генерал Серов взял его за локоть и сказал:
– Вам в другую сторону, господин фельдмаршал. Немцев посадили в машины и повезли по Берлину. Серов специально выбрал маршрут через самые раз битые районы. Пусть видят, что стало с городом из-за них. В Карлхорст немецкая делегация приехала в настроении весьма мрачном. Их разместили в отведенном коттедже, приставили офицеров охраны.
Союзные генералы собрались в кабинете у Жукова и сразу же стали обсуждать текст акта о капитуляции. Обсуждали долго, наконец пришли к общему согласию.
– Значит, интересы американской и английской сто рон учтены? – спросил Жуков.
Теддер и Спаатс радостно подтвердили, что интересы стран, которые они представляют, полностью учтены. И тут вмешался Вышинский:
– Георгий Константинович, господа генералы, а кто же на нашем совещании представляет интересы сража ющейся Франции?
Действительно, французский генерал отсутствовал.
– Вот как неудобно получилось, – огорчился Жуков, – забыли союзника, немедленно найти.
Два дежурных генерала бросились на поиски французского главнокомандующего. Через некоторое время они вернулись и доложили, что его нигде нет.
Здесь необходима маленькая оговорка. Все союзные генералы приехали на подписание исторического акта блестя погонами и орденами. Одним словом, настоящие генералы.
Но Жукову было не до шуток. В его резиденции исчез представитель Франции, верный сподвижник генерала де Голля.
– Иван Александрович, – шепнул Серову маршал, – немедленно найти.
Искать француза генерал Серов отправился с полковником Коротковым. Тот в свое время был нелегалом во Франции.
Они вошли в зал, подготовленный для подписания акта, и увидели высокого человека в кителе цвета хаки. Совершенно не похожего на генерала. На рукаве кителя скромно расположились пять маленьких звездочек, а на груди алела орденская розетка.
Коротков подошел к нему, представился на чистом французском и попросил проследовать в кабинет маршала.
– Извините, господа, я засмотрелся на витражи и картины.
На самом деле он выглядел крайне раздраженным, хотя посмотреть действительно было на что. Хозяйственники раздобыли картины, промыли витражи, помещение училища стало торжественно-парадным.
Генерал был доставлен в кабинет Жукова, текст акта о капитуляции еще раз согласовали. Подписание назначили на двадцать часов местного времени, но переводчики не успевали устранить мелкие расхождения в тексте. И Жуков перенес торжественное подписание акта на двадцать четыре часа 8 мая.
