Дядю злоумышленника посадил в свой автомобиль военный комендант Кремля генерал Шорников и с ним дважды проехал по маршруту до Внуково-2: не мелькнет ли где в толпе лицо племянника? Ильина искали перед Кремлем, а он, как мы знаем, находился уже в Кремле и «нес службу» у Алмазного фонда.
Ценно и вот это свидетельство:
— Могу сказать одно: ориентировка от военных о возможности такого-то инцидента поступила часа за три до прибытия кортежа в Кремль. Начали искать. Но искали-то человека в военной форме, а Ильин оказался в милицейской. Мой напарник у Боровицких ворот обратил внимание на Ильина, на его сходство с переданным описанием. Но тот был в милицейской форме. Ильин находился возле Алмазного фонда и, пользуясь формой, делал вид, что работает в Кремле. Он ходил взад-вперед и все время призывал людей встать поровнее, придерживаться порядка. Это и сбило с толку. И пока коллега раздумывал, находясь от Ильина в нескольких шагах, кортеж уже въезжал.
Так вспоминал о чрезвычайном происшествии в Кремле через одиннадцать лет после инцидента В. М. Мухин, отдавший девятнадцать лет жизни охране высших государственных лиц страны, включая Л. И. Брежнева.
Впрочем, свидетельства бывших сотрудников охраны Леонида Ильича об этом теракте весьма противоречивы. Возможно, разные версии запущены в оборот с известными только охранникам оперативными целями.
Например, длительное время умалчивалось, что человек, у которого Ильин остановился в Москве и потом столь своеобразным способом «одолжил» милицейскую форму, являлся его дядей.
А бывший адъютант генсека Г. Петров вообще напрочь отметает очень важную деталь, о которой рассказывают сотрудники «девятки», а именно: «Чайка» Брежнева не сворачивала в Спасские ворота.
— В аэропорту мы перестроились и поехали третьими, уступив второе место в колонне героям дня — космонавтам, — рассказывает Г. Петров. — Я сидел рядом с водителем. В машине находились Брежнев, Подгорный и Косыгин. Когда наша машина подъехала к Боровицким воротам, услышал выстрелы в Кремле, на участке между Оружейной палатой и Большим Кремлевским дворцом. Сразу дал команду водителю остановиться. Когда выстрелы прекратились, мы обогнули стоящую машину с космонавтами и направились к Дворцу съездов. Все это произошло за какие-то минуты. Преступник действительно стрелял по второй машине, будучи уверенным, что в ней находится Брежнев. Машины въезжали в Кремль колонной, одна за другой, и нам повернуть обратно, чтобы проехать через Спасские ворота, было невозможно. Да в этом и не было никакой необходимости, поскольку стрелявший был уже задержан сотрудниками КГБ.
По утверждению же генерала Медведева, заместителя начальника личной охраны Брежнева, генсек следовал не в третьей машине, а в пятой, то есть поближе к хвосту колонны.
Разночтения вызваны, наверное, не только оперативными соображениями, но и ведомственным самолюбием, которому этот инцидент нанес колоссальный удар. В Кремле такого не бывало даже в сталинские времена!
Не исключено, что легенда об измененном маршруте должна была в какой-то мере обелить кремлевскую стражу — мол, она все-таки вывела из-под обстрела главное охраняемое лицо.
Скандал между тем возник грандиозный.
Ведомства, причастные к обеспечению безопасности высших должностных лиц государства, спешно разрабатывали меры по ее усилению. Автомобилестроители получили срочный заказ — увеличить пуленепробиваемость стекол. Произошли существенные изменения в самой системе охраны Генерального секретаря и членов Политбюро ЦК КПСС.
До выстрелов у Боровицких ворот у членов Политбюро был один начальник охраны и два заместителя, у кандидатов в члены Политбюро — два телохранителя, у секретарей ЦК — один. После теракта охрану увеличили у всех. Для генсека создали так называемую «выездную охрану», состоявшую из десяти человек — по три человека в смене плюс один на подмене. Эти люди охраняли Брежнева в его поездках по стране и за рубежом.
Делом Ильина занялась многочисленная следственная бригада КГБ. Конечно же, прежде всего ее интересовал вопрос: не стоит ли за террористом антигосударственный заговор? Со времени смещения Хрущева прошло совсем немного времени, и все хорошо помнили, как это происходило.
Выяснили, что заговора не было. Тем не менее со своих постов полетели многие высшие и старшие офицеры Ленинградского военного округа, не говоря уже о командовании части, в которой служил Ильин. Часть основательно перетрясли, за какую-то пару недель в ней побывало столько комиссий из генералов и полковников, сколько их не было за все годы существования военного городка.
Слетел с должности военком Смольнинского района, имевший несчастье призвать Ильина на военную службу. Двоих сослуживцев террориста, младших лейтенантов А. Степанова и А. Васильева, осудили по статье 88 прим У К РСФСР «за недоносительство» на пять лет лишения свободы каждого. Ильин на допросах назвал их фамилии: с ними откровенничал, вел разговоры о том, что в Африке офицеры запросто перевороты устраивают, возможно ли такое у нас?
Что касается самого Ильина, то все оказалось сложнее. Ему предъявили обвинение по пяти статьям уголовного кодекса. Организация и распространение клеветнических измышлений, порочащих советский строй. Попытка теракта. Убийство. Хищение оружия. Дезертирство с места службы. На первых же допросах у следователя не возникли подозрения в его психической состоятельности. Однако психиатрическая экспертиза установила наличие шизофрении.
В годы горбачевского правления пресса пыталась взять под сомнение заключение врачей-психиатров. Против Брежнева тогда велась оголтелая разоблачительная кампания, и дело Ильина, запрятанного в психушку, представляли в печати как расправу властей над инакомыслящим. Но вот документ, относящийся к 1977 году, когда обсуждался проект «брежневской» Конституции: «Каждый член общества имеет право на террористический акт в случае, если партия и правительство ведут политику, не соответствующую Конституции». Такое предложение вносил Верховному Совету СССР Виктор Ильин, пациент Казанской психиатрической лечебницы.
Туда его поместили в мае 1970 года, — после почти двухлетнего следствия и психиатрических экспертиз, — для принудительного лечения.
Налицо были многие признаки ненормальности, и в первую очередь неадекватное, полудетское восприятие мира. Специалисты зафиксировали у него и признаки мании величия: он считал, что своим поступком перевернет жизнь страны и войдет в историю. Одну из причин психического надлома отыскали в том, что незадолго до происшествия Ильин узнал новость, сильно повлиявшую на его сознание. Случайно он обнаружил секретный домашний документ, из которого следовало, что он не родной сын в семье, а взят из Дома ребенка. Подлинными отцом и матерью были алкоголики, лишенные судом родительских прав.
