9 февраля те китайские купцы, кои не бежали из Урги, открыли магазины и лавки. Имущество их оставалось в целости.
Генерал Унгерн поселился в самой Урге, в брошенной китайцами импани. Во дворе были поставлены три больших юрты. Одну занял сам Унгерн, в другой поместилось человек 5–6 лам — прорицателей, и третья юрта предназначена была для штаба генерала Унгерна. Конвой разместился в фанзах.
В здании Монголо-китайского банка разместилось Комендантское управление подполковника Сипайлова. Помещение китайского ямыня заняло интендантство. В Урге же разместилась артиллерия, вновь сформированное юнкерское училище, швейная, оружейная мастерская во главе с подполковником Дубовиком и другие подсобные учреждения. Штаб генерала Резухина остался в Маймачене. В Консульском поселке в доме Парыгина разместился госпиталь. 1–й Татарский полк расквартирован был в Маймачене. 2–й Конный полк, по смене его с Иро 3–м Конным полком, вновь сформированным, расквартирован был частью в Маймачене, частью в китайских казармах. Вновь формируемый 4–й Конный полк войскового старшины Маркова располагался в китайских казармах.
Между штабами генералов Унгерна и Резухина установлено было разграничение работ: первый ведал всеми политическо-административно-хозяйствеными делами, а второй — оперативными, формированием и снабжением войск и дальней разведкой.
Получив назначение на должность начальника штаба генерала Резухина, я спешно устроил семью в Консульском поселке (дом начальника конвоя), и приступил к работе. Большая фанза внутри импани. Одну половину занимал Резухин, другую штаб, где я застал за какими-то подсчетами капитана Россианова и сотника Бочкарева. Оба дружески встретили меня.
Генерал Резухин ясно и просто объяснил мне мой круг работы, подчеркнув, что главное внимание мое должно быть сосредоточено на руководстве работой 2–го Конного полка полковника Хоботова, который несет сторожевое охранение на севере — против китайцев в Маймачене Кяхтинском и против большевиков. Вторая задача — следить за выполнением приказаний генерала Унгерна по сформированию и снабжению вновь формируемых частей войск. В его отсутствие его именем делать срочные распоряжения. При всех обстоятельствах возможно меньше писать и не разводить “канцелярщины”, которой не терпит Унгерн.
Со своей стороны, Россианов и Бочкарев заверили меня в полной их готовности помочь мне в работе, и должен отметить, что оба офицера оказали мне немалые услуги в смысле ориентировки в обстановке Азиатской конной дивизии и часто выручали меня советами.
Пришлось всему уйти в работу штаба, проводя в нем с 8 часов утра до 9–10 часов ночи, налаживая работу 3–го полка: направление дальней разведки, более рациональное размещение основных застав сторожевого охранения, снабжение и пополнение 3–го полка, который отправлен был для выполнения сложных и ответственных заданий в период формирования.
Командир полка, сотник Янков, из чиновников, был дельный офицер, но неопытный в военном отношении и к тому безграмотный. Выручал его помощник подполковник Островский — кадровый офицер, окончивший ускоренный курс Академии Генерального штаба.
Была налажена прочная связь с 3–м полком. Сотни расположены были на главных направлениях. Дальняя разведка разъездами налажена. Сторожевое охранение перехватывало все пути с севера. Поступали регулярно срочные донесения. Через неделю работы каждое утро (в 9 часов) у генералов Унгерна и Резухина на письменных столах лежали срочные донесения с фронта обо всем, что произошло за сутки и вопросник, требующий их указаний.
Мне удалось получить от геодезиста Лисовского составленную им на кальке новую, еще не выпущенную карту Монголии, 10 км в дюйме, но весьма точную. Геодезист Лисовский по распоряжению Российского картографического отделения три года провел в Монголии на исправлении карты и та карта, которая была в моих руках — один их первых экземпляров.
Эту карту на кальке я размножил в 3 экземплярах для обоих генералов и командира 3–го полка. По этим картам отмечались все известия с фронта, что устраняло всякие недоразумения в понимании и уточняло связь. Насколько помню, 12 февраля монголы донесли, что к Урге из Калгана по юго-западным путям подходит караван в 400 верблюдов, охраняемый китайскими солдатами. Генерал Резухин с 2 сотнями пошел навстречу каравану и встретил его в 20–25 км от Урги. К юго — западу от Богдо-улы произошел короткий бой с китайской охраной каравана. Часть охраны была перебита, часть разбежалась.
В клади каравана было много ценного. Самым ценным были 500 новых, японского образца, винтовок, 100000 патрон к ним и 20 лотков артиллерийских снарядов к трехдюймовым японским орудиям. Много было мануфактуры, консервов и прочего добра. Груз 400 верблюдов по стоимости трудно определить, но он выражался в сотнях тысяч серебряных лан.
В один из первых вечеров после захвата каравана (14 или 15 февраля), после ужина, сидя за кофе с ликером, генерал Резухин сказал мне: “Подумайте о мероприятиях закрепления русских в Монголии и свои соображения очень кратко изложите письменно”.
Через три дня представил доклад на двух страницах, суть коего в следующем.
1. Командование 5–й армии в Иркутске, придравшись по незначительному поводу к Монгольскому правительству, перейдет монгольскую границу. Азиатская конная дивизия не в силах будет задержать в десятках тысяч 5–ю советскую армию. На формирование монгольской армии в 100 000 всадников потребуется минимум год. Едва ли большевики оставят на такой длительный срок генерала Унгерна в покое.
2. Немедленно все пограничные пункты занять монгольскими частями с бурятскими инструкторами. Русские на границе не должны появляться.
3. Для “белого русского дела” необходимо, чтобы в Ургу вернулся генерал Чэнь И со всем административным аппаратом и договориться с монголами об автономном управлении под сюзеренным владением Китая. Китайские войска отправить в Китай, а для охраны Монголии сформировать монгольскую армию в 100000 всадников. Инструкторами в армии — чины Азиатской конной дивизии. В этом случае Правительство СССР не рискнет на осложнение с Китаем и оставит Монголию в покое, что даст возможность создать сильную монгольскую армию и, опираясь на нее, как монголы, так и генерал Унгерн могут решать крупные проблемы.
4. Высокий комиссар Чэнь И не может отказаться от предложения сговора, так как сохранение Монголии для Китая — вопрос жизненный. Будут недовольны монголы, но они должны согласиться на временную меру, пока не будет сформирована армия и не наладится новая жизнь автономной Монголии, чтобы обороняться от китайцев и большевиков.
