Описывая будущее устройство в своей докторской диссертации, Кей отмечал важность таких характеристик, как простота («Можно своими силами научиться пользоваться») и «приветливость» («Ничто не должно пугать и отталкивать»). Он мечтал создать технически совершенную систему, которая при этом была бы понятной простым пользователям. Его, в частности, вдохновляла история итальянского типографа Альдуса Мануция, который начал печатать книги привычного нам формата, потому что осознал, что они должны умещаться в сумку на седле. Точно так же Кей понял, что идеальный компьютер должен быть размером с записную книжку. «Легко работать, когда знаешь направление, — говорит Кей. — Я вырезал образец такого компьютера из картона, чтобы посмотреть, как он ложится в руку, как выглядит»[618].
Алан Кей восхищался Энгельбартом и проектами его Исследовательского центра аугментации, однако работать устроился в Стэнфордскую лабораторию искусственного интеллекта (SAIL) с профессором Джоном Маккарти во главе. Правда, там ему было не место. Маккарти занимался именно искусственным разумом, а не компьютерами, тем более персональными, и скорее верил в мейнфреймы и режим разделения времени.
В 1970 году, сразу после прихода Кея в SAIL, Маккарти опубликовал статью об эффективной системе разделения времени. Она должна была работать за счет терминалов с невысокой производительностью и небольшой памятью: «По телефонной сети терминал должен соединяться с компьютером, в котором хранятся файлы с книгами, журналами, газетами, каталогами и расписаниями авиакомпаний. То есть при помощи терминала пользователь может получать доступ к любой информации, заниматься куплей-продажей и с кем угодно общаться»[619].
Маккарти предвидел появление новых информационных ресурсов, которые будут конкурировать с традиционными СМИ. Однако он ошибочно полагал, что финансироваться такие медиа будут не за счет рекламы, а из кошельков потребителей. По его мнению, хранить документ на компьютере и публиковать его в сети будет недорого, поэтому любой студент сможет соревноваться с журналом New Yorker, если будет хорошо писать и сможет привлечь к себе внимание критиков и общественности. Он также предсказал, что пользователи будут вместе создавать контент: каждый сможет занести в систему комментарий, например, о новом препарате от облысения, а также прочитать отзывы о лекарстве, которое он собирается попробовать. Маккарти мечтал и об общественных дискуссиях в сети, но не мог и предположить, что в реальности мы получим сумбурную и неугомонную блогосферу. Он видел это так: «Если я прочитал что-то спорное, то могу посмотреть в системе, не поделился ли кто-то об этом мнением. У каждого автора будет шанс пересмотреть свою точку зрения, и так мы сможем быстрее приходить к консенсусу».
Маккарти можно считать ясновидящим, однако в одном его «предсказания» сильно отличались от представлений Алана Кея и от нашей реальности, опутанной всемирной паутиной. В будущем Маккарти не было места персональным компьютерам с собственными микропроцессорами и памятью. Он предполагал, что люди будут подключаться к производительным мейнфреймам через простенькие и дешевые терминалы. Даже когда стали появляться клубы любителей персональных компьютеров, Маккарти все еще пытался продвигать «Клуб пользователей терминалов», участники которого могли арендовать примитивные устройства вроде телетайпов за 75 долларов в месяц и с их помощью удаленно подключаться к мощным ЭВМ[620].
Алан Кей, напротив, считал, что будущее за небольшими компьютерами с микропроцессорами и большой памятью, которые помогут людям реализовать свой творческий потенциал. В своих мечтах он видел, как дети гуляют с ними по лесу, как будто с карандашами и блокнотом, и рисуют на них, сидя под деревьями. Кей продержался среди поклонников мейнфреймов два года, а в 1971-м ушел работать в один исследовательский центр всего в трех километрах от SAIL. Центр принадлежал компании Xerox, которая как раз искала молодые светлые головы для создания персонального компьютера, заточенного под нужды простого пользователя. Позднее Маккарти назовет эти разработки «ересью от Xerox»[621], однако это «мракобесие» задаст вектор развития всей индустрии персональных компьютеров.
В 1970 году компания Xerox последовала примеру Bell System и открыла отдельную лабораторию для проведения научных исследований. Чтобы бюрократические заморочки не отравляли творческую атмосферу, а корпоративная рутина не отвлекала инженеров от работы, лабораторию разместили в Стэнфордском индустриальном парке, то есть почти в 5 тысячах километров от головного офиса компании в Рочестере, штат Нью-Йорк[622].
Одним из руководителей нового исследовательского центра Xerox в Пало-Альто, известного как Xerox PARC (Xerox Palo Alto Research Center), стал Боб Тейлор. Он недавно покинул Отдел методов обработки данных при ARPA, где участвовал в создании ARPANET. Тейлор развил нюх на талант, поскольку часто посещал исследовательские центры, финансируемые ARPA, и проводил конференции для самых способных студентов — магистров и аспирантов. По словам Чака Текера, также нанятого на работу Тейлором, в то время Боб сотрудничал с лучшими исследовательскими группами в области компьютерных технологий и часть из них финансировал, поэтому у него был доступ к лучшим кадрам[623].
У Тейлора было еще одно лидерское качество, которое он долго оттачивал на встречах с исследователями ARPA и студентами: он умел запускать «творческие дебаты» для полировки идей. Участники должны были бомбить друг друга вопросами, в пух и прах разносить аргументы коллег и в итоге находить лучшее решение. Тейлор устраивал такие диспуты на «дилерских» собраниях, названные так по ассоциации с блэк-джеком, где игроки должны победить раздающего карты — дилера. На таких встречах кто-то выносил на всеобщий суд свое предложение, а остальные его критиковали, как правило, конструктивно. Сам Тейлор не был техногуру, но он знал, как простимулировать умников и заставить их скрестить шпаги в дружеской дуэли[624]. Он охотно исполнял роль распорядителя бала, которая давала ему право раззадоривать, подстегивать, умасливать и поддразнивать темпераментных гениев, тем самым подталкивая их к сотрудничеству. У него лучше получалось апеллировать к эго своих подчиненных, чем угождать боссам, и это было частью его обаяния, но только не в глазах боссов.
