Командующего II парашютно-десантным корпусом генерала Мейндля и командира 3-й парашютно-десантной дивизии генерал-лейтенанта Шимпфа мы нашли в одном из домов. Парашютисты обсудили с нами предстоящий ночной прорыв. Поддержку 3-й парашютно-десантной дивизии должны были оказать два «Тигра».
Мы достигли нашего командного пункта совершенно вымотанными. Командование дивизией во время прорыва было практически невозможным делом. Дороги совершенно забиты, а средств связи больше не было. Дивизия разбилась на две группы. Еще существовавшие моторизованные части должны были прорываться за 1-й танковой дивизией СС через Шамбуа. Этой группой должен был командовать командир дивизионной артиллерии Дрехслер. Штаб дивизии, к которому присоединились генерал Эльфельд и остатки боевой группы Краузе, должны были следовать за парашютно-десантной дивизией. Я разбил нашу группу на несколько более мелких – так, чтобы они могли в случае необходимости действовать независимо. Орудия, для которых не хватило тягачей, были в полночь взорваны.
В полночь я собрал всех, кто еще оставался в окружении, вокруг группы фермерских домов. Группа связи находилась с 3-й парашютно-десантной дивизией. Поскольку разведывательное подразделение не возвращалось и из Сен-Ламбера не было слышно шума боя, мы решили, что прорыв парашютистов удался. Мы начали движение.
Генерал Эльфельд, подполковник фон Кригерн и Хуберт Мейер следовали с передовым подразделением. Я ехал в направлении Шамбуа. Мы должны были двигаться по пересеченной местности, если хотели пробиться вперед. Немногие имевшиеся дороги и тропы были непроходимы. Они были безнадежно загромождены. Вражеская артиллерия открывала беспокоящий огонь. Повсюду были огненные вспышки рвущихся вражеских снарядов. Во все стороны разлетались яркие огни – это взрывались наши боеприпасы. Измотанные немецкие солдаты бродили туда-сюда – неразбериха в «мешке» окружения делала невозможным выбор точного направления движения.
К рассвету мы были к западу от Шамбуа и соединились с танковой боевой группой 1-й танковой дивизии СС, которая как раз собиралась проводить атаку. Мы присоединились к ней в качестве пехоты. Я прыгнул на броню танка и, чтобы вскарабкаться, схватился за пояс товарища, лежавшего за башней. Я в ужасе выпустил его из рук – солдат был мертв. Его убило осколком. По атакующим бил огонь вражеских противотанковых орудий, танков и артиллерии. У меня не было средств связи. Наши танки, поколебавшись, отступили под огнем противника.
Мы вновь сосредоточились за ивовыми кустами рядом с размытым руслом Дива. Река здесь была около двух метров глубиной и от трех до четырех метров шириной. Мы стали свидетелями ужасной трагедии. Несущиеся галопом лошади вместе с повозкой и возницами свалились в высохший ручей. Лошади и люди барахтались в грязи почти безводного ручья. Раздосадованные, солдаты вскарабкались на обломки повозки и тут же были буквально разорваны на части снарядами канадской артиллерии.
Несколько сот пленных беспомощно лежали под огнем своих же орудий. Они не могли уйти из окружения.
После форсирования Дива между Шамбуа и Треном я собрал пехотное подразделение. Весь район был усеян убитыми и умирающими германскими солдатами. Противник находился на склонах и вел непрерывный огонь по «мешку». Большинство жертв принадлежали к частям обеспечения пехотных дивизий, которые остались в «мешке» со своим гужевым транспортом. Никем не руководимые, они спасались бегством.
Генерал Эльфельд и подполковник фон Кригерн пропали без вести. В пункте сбора их не было. Чтобы восстановить порядок в теперь уже раздувшейся группе, я велел солдатам собраться под прикрытием фермы. В то время как по соседству от нас колонны безоружных солдат выходили к противнику, множество офицеров и солдат без оружия присоединились к моей группе. Но только тем, кому удалось найти оружие, было позволено идти с нами. Большинство из них подчинились.
Между Треном и Шамбуа я знал каждое дерево и каждый куст. Части моего полка были в обоих населенных пунктах еще до вторжения. Я стал во главе группы, Бернхард Краузе вел другую ее половину. В общей сложности численность наших сил составила 200 человек.
Хуберт Мейер, оберштурмфюрер СС Кельн и мой верный Михель были со мной. Мы должны были следовать через дорогу Трен-Шамбуа. Вражеские танки двигались по дороге в обе стороны. Наши танки, которые были в «мешке», не могли переправиться через Див и не смогли оказать нам поддержку. Русло реки было слишком глубоким.
Множество мертвых солдат лежало за кустами и стенами садов. Все они бежали на поджидавшие их пушки 4-й канадской танковой дивизии. Сможем ли мы прорваться через это железное кольцо окружения? Противник занял возвышенность и вел огонь по дорогам и полям.
Михель снял белую повязку с моей головы. Бравый казак из Днепропетровска сказал: «Перевязка не годится, я потом сделаю новую!» Он считал, что белые бинты делают меня заметным.
Я прыгал от укрытия к укрытию с пистолетом в руке. В траншеях было полно мертвых. Видимо, их раздавали танки. Разграбленные машины стояли в полях и за оградами. Мы пробивались все ближе и ближе к склону. Над нами просвистели пули, выпущенные из пулемета. Мы упали на землю между двумя танками! Они были на расстоянии около 150 метров друг от друга и вели огонь по «мешку». Пулеметный бронетранспортер сновал взад-вперед справа от нас. Вдруг он пропал, и мы с быстротой пушечного выстрела устремились между двумя танками в восточном направлении.
Пулеметный огонь косил наши ряды, но нас было не остановить. Мы смяли канадскую пехоту в несколько секунд. Все это произошло почти совершенно безмолвно; слышны были только свист пролетавших над головой снарядов и взрывы. Нам скоро предстояло прорваться через заслон противника. Я не мог больше идти. Пот жег мои воспаленные глаза; рана на голове открылась, но останавливаться было нельзя. Мы должны были прорваться.
Вдруг в 30 метрах справа от меня появился танк «Шерман». Хуберт Мейер окликнул меня. Я бежал практически прямо на орудие танка. Мы мчались, делая подобно ласкам невероятные прыжки и скачки, зеленая поросль заслоняла нас от противника. Я уже не мог больше идти; последние несколько дней отняли у меня слишком много сил. Хуберт Мейер взял на себя командование и убеждал всех продолжать движение. Вскоре все проследовали мимо меня. Со мной остались оберштурмфюрер СС Кельн и Михель. Пулеметные очереди просвистели у нас над головой. Слезы бежали по лицу Михеля, он не мог достаточно быстро тащить меня. Он подбадривал меня, как мать ребенка. То и дело я слышал: «Командир, идем! Командир идем! Осталось всего несколько сот метров. Пожалуйста, командир, идем!»
