войсками и стала в 1910 году японской колонией.
Первый японский генерал-губернатор Кореи Тэраути сказал на церемонии вступления в должность:
— Корейцы должны либо подчиниться японским законам, либо умереть.
Корейцев вывозили на Японские острова для работы в шахтах и на лесозаготовках. За тридцать пять лет, что Корея была японской колонией, привезли два с половиной миллиона корейцев. Относились к ним отвратительно.
«Я никогда не смогу забыть, — писал один английский профессор, — массовых убийств беззащитных корейцев после страшного японского землетрясения 1923 года. Пронесся слух, будто корейцы намеревались, воспользовавшись разрухой после землетрясения, совершить нападение на Японию… Как могли корейцы осуществить это нападение — оставалось тайной, когда у них не было даже судов, чтобы доплыть до Японии. Корея же была колонией Японии.
Но слухи распространялись, и японцы, которые жили в Корее, вооружились мечами и отправились убивать каждого — мужчин, женщин, детей, кто не мог доказать своего японского происхождения. Не менее восьми тысяч корейцев было убито».
Ныне в Японии живет больше восьмисот тысяч корейцев. Это потомки тех, кого японские власти когда-то привезли для выполнения трудовой повинности. Но даже для тех, кто родился в Японии, говорит только по-японски, носит японское имя, страна не стала настоящей родиной.
Корейцы ощущают себя дискриминируемым меньшинством.
И сегодня в Японии принято разузнавать подноготную жениха и невесты. Общепринятая практика. Обычно выясняют, нет ли у жениха или невесты наследственных болезней или примеси корейской крови. Породниться с корейцами японцы не желают.
«Да здравствует император!»
В университете я учил японский язык. Япония — первая страна, в которую я поехал в служебную командировку. И эта тема волновала меня всегда.
Ветреный осенний вечер. Опавшие листья носились по опустевшему двору, фонари раскачивались, бросая бледно-желтый отсвет на фасад синтоистского святилища. Я опоздал. В святилище было пусто. Правда, из темноты улицы появился молодой японец — еще один опоздавший. Он бросил горсть монет, хлопнул в ладоши, склонив голову.
Все уже разошлись. На следующий день я узнал из токийских газет, что в святилище побывало больше сотни человек, которые отмечали здесь День патриота, в два раза больше, чем в прошлом году. Церемония, которую я хотел увидеть, повторится через год — в следующую годовщину самоубийства знаменитого писателя Юкио Мисимы, которого теперь перевели и на русский.
Биографы Мисимы восстановили события того дня в мельчайших подробностях.
Утром 25 ноября 1970 года писатель был в доме один. Он надел горчичного цвета униформу «Татэ-но кай» («Общество щита»), прихватил самурайский меч. На столе оставил записку: «Жизнь человеческая ограничена, но я хотел бы жить вечно». В холле оставил пухлый конверт с финальными главами романа «Падение ангела», последнего из тетралогии «Море изобилия», над которой работал шесть лет.
Около дома его ждала машина, в ней четыре человека из «Общества щита»: Масакацу Морита, Масахиро Огава, Масаеси Кога и Хироясу Кога. Без нескольких минут одиннадцать они подъехали к желто-серому трехэтажному зданию штаба Восточного округа сил самообороны. В штабе их встретил адъютант командующего округом генерала Канэтоси Маситы.
Генерал принял гостей без промедления. В кабинете командующего Юкио Мисима чувствовал себя как дома. Он представил генералу своих парней, объяснив, что все четверо отличились во время недавних учений сил самообороны.
Не без удивления генерал уставился на меч Мисимы. Вообще-то охрана не должна была пропускать в штаб вооруженного человека.
— Это музейная ценность, — успокоил его Мисима. — XVI век, школа Сэки.
Пока генерал рассматривал богато украшенную рукоять, Мисима скомандовал:
— Кога, платок!
По этому сигналу Масаеси Кога должен был броситься к генералу, но тот — сама любезность — отошел к столу, чтобы поискать, чем протереть лезвие меча. Туповатый Кога растерялся. Но Мисима вновь подал сигнал, и тогда Кога обеими руками схватил генерала. Его привязали к креслу. Морита забаррикадировал двери, ведущие в приемную и в кабинеты начальника штаба округа и его заместителя…
Но офицеры, услышав шум, ворвались в кабинет.
— Вон отсюда, или я убью генерала! — крикнул Мисима.
Его меч показался штабистам убедительным аргументом, и они поспешили ретироваться. Один из офицеров позвонил в управление национальной обороны (министерство обороны) Японии. Там ему посоветовали действовать по обстоятельствам.
Тем временем Мисима изложил свои требования связанному генералу: расквартированные рядом со штабом части сил самообороны должны быть выстроены на плацу, Мисима обратится к ним с речью.
Командующий округом принял ультиматум.
В 11:38 прибыла полиция. Полицейские рассыпались по всему зданию. Но не рисковали ворваться в кабинет командующего и арестовать фактически безоружных Мисиму и его парней. С завидным спокойствием полицейские кинооператоры снимали все происходящее на пленку. В 11:45 над штабом повисли вертолеты телекомпаний.
Ровно в полдень Мисима появился на балконе и взобрался на парапет.
Он обратился к солдатам:
— Печально разговаривать с силами самообороны при таких обстоятельствах. Я считаю силы самообороны последней надеждой Японии, последней твердыней японской души. Но… сегодня японцы думают о деньгах, только о деньгах. Где же наш национальный дух? Силы самообороны должны быть душой Японии! Тэнно хэйка бандзай — да здравствует император!
Солдаты не пожелали откликнуться на обращение Мисимы. Он спрыгнул с парапета и исчез в кабинете командующего. Плотные занавески скрыли его от любопытных глаз и объективов телекамер.
Члены «Общества щита» вопросительно смотрели на своего предводителя.
— Солдаты плохо меня слышали, — извиняющимся тоном произнес Мисима.
На самом деле все было кончено.
Мисима вспорол себе мечом живот. У Мориты, который, как и положено по самурайскому обычаю, должен был отсечь ему голову все тем же антикварным мечом, дрожали руки. Он справился со своей задачей только с третьей попытки. После чего сам Морита совершил харакири. Голову ему отрубил Хироясу Кога, мастер фехтования, у него рука не дрогнула.
Кабинет командующего округом был залит кровью. Только теперь полиция приступила к исполнению своих обязанностей.
События 25 ноября произвели шоковое впечатление на японское общество. Вслед за Мисимой харакири совершили семь его последователей. На похоронах Мисимы присутствовало десять тысяч человек — мало кто в Японии удостаивается такой чести.
Его настоящее имя — Химэтакэ Хираока. Литературный псевдоним — Юкио Мисима — возник в 1941 году, когда появилась его первая повесть «Цветущая роща». Язык повести очаровал читателей. Автору было всего шестнадцать лет. Почти одновременно с выходом номера журнала «Бунгэй бунка», где была напечатана повесть, началась война на Тихом океане.
Мировоззрение Мисимы, жадно впитывавшего все, что он видел, слышал и читал, формировалось в пропитанной насилием атмосфере Японии тридцатых годов XX столетия. Ранним февральским утром 1936 года, когда одиннадцатилетний мальчик бежал в школу, он услышал
