Однако среди зрителей нашелся один, который, зная, что сам играет определенную роль, внезапно был этим обеспокоен. Это был Роке Эрнандес, муж Амарилис. Посчитал ли он себя глупцом, оставленным в дураках, жестоко обманутым простофилей? Увидел ли он, что запутался в собственных сетях, став жертвой фарса, причем за плату, которая его вовсе не устраивала? Как бы там ни было, он взбунтовался. Осенью 1618 года его поведение резко переменилось, он вновь принялся терзать жену и причинять ей страдания, одна за другой следовали бурные ссоры. Пришел конец всем «приятным и удобным условиям», завоеванным любовью, пришел конец ежедневным свиданиям и совместно проводимым ночам. Лопе писал: «Ночи теперь под запретом цензуры, они фигурируют в списке запрещенных книг». Вот тогда Лопе и задался вопросом: не проболтался ли Диего де Миранда? Быть может, он решил отомстить? Лопе вспомнил, как несколько недель назад он был вынужден вмешаться и резко высказаться по поводу племянника Роке Эрнандеса, этого наглеца, делавшего оскорбительные «авансы» маленькой Марселе, которой едва исполнилось тринадцать лет. Быть может, он предал Лопе, чтобы выказать ему свое презрение, и рассказал дядюшке о некоторых подробностях, что вынудило того перестать делать вид, будто он ничего не видит и ничего не знает? Как бы там ни было, постоянные упреки мужа, его стремление причинить жене побольше страданий превратили жизнь Амарилис в настоящий ад. Кроме того, что она ежедневно подвергалась оскорблениям, она стала еще и заложницей разорительной, пагубной стратегии в финансовой сфере. Сначала Роке Эрнандес обобрал жену, отняв у нее самые дорогие украшения, включая и бриллиантовую брошь, преподнесенную сыном герцога своей крестнице; затем выкрал у нее сорок тысяч реалов, значительную для того времени сумму, которую она с трудом скопила, прибавив к остаткам своего приданого то, что удавалось отложить «от щедрот» Лопе; наконец, он нанес последний роковой удар, в результате коего жизнь Амарилис превратилась в трагический водевиль, в который неминуемо должен был быть втянут и Лопе. Угрожая жене публичным скандалом, Эрнандес вынудил ее подписать закладную на их дом на Калье-де-Инфанте. Он присвоил себе доходы от этой сделки, присовокупив их к той сумме, что уже похитил. Однако он как бы забыл, что дом один раз уже был заложен, и когда первый кредитор обнаружил, что дом перезаложен, он вполне справедливо обвинил чету в мошенничестве и обратился в суд. Роке Эрнандес, поняв, что его, так сказать, схватили за руку на месте преступления и что мошенничество разоблачено, сбежал из Мадрида, предоставив жене одной встретиться лицом к лицу с правосудием. Ввиду отсутствия мужа бедняжка одна была обвинена в закладе одного и того же имущества дважды, за что могла подвергнуться тюремному заключению. Она была вынуждена покинуть свой дом и найти приют у сестры на Калье-де-Кантарранас, но и там ей не было покоя, и там ее преследовал муж, жестоко запугавший ее и мучивший угрозами отнять у нее дочь. Он также угрожал и Лопе, так что поэт тоже находился в постоянной тревоге. В конце 1618 года холодной зимней ночью он стал жертвой нападения, которое едва не стоило ему жизни и в котором он «увидел руку» негодяя-мужа. «В полночь, — писал Лопе герцогу, — меня хотели убить. Я спасся лишь чудом, ибо у меня были дурные предчувствия, из-за чего я постоянно был начеку. Конечно, спасли меня также моя отвага и сила, умение дать отпор, благодаря чему действия мерзких субъектов были пресечены, а ведь мне известно, что все это дело рук этого негодяя, стремящегося любыми способами внушить страх всем моим близким и завладеть Антонией Кларой».
Роке Эрнандес в своей жажде мщения был упорен и продолжал угрожать Лопе публичным скандалом, ибо знал, насколько легко может скомпрометировать его в глазах света и церкви. Он даже обратился к герцогу Сесса с просьбой помочь ему найти управу на его секретаря, и вот тут в самом центре драмы сложилась просто комичная ситуация, потому что герцог именно Лопе поручил составить ответ на эту просьбу. Роке Эрнандес, не достигнув цели, собрал вокруг себя не слишком щепетильных знакомых, которые, воспользовавшись своими связями среди судей, уговорили их устроить в доме Лопе обыск по всем правилам закона. Дом обшарили от подвала до чердака, но не нашли того, что Роке Эрнандес искал.
Лопе, всегда неизменно вежливый, всегда стремившийся уладить дело миром, тяжело переносил все эти потрясения.
Он более не мог выносить, что его впутывают во все эти низости и мерзости. Его мучили, изводили, ему докучали, не давали ему покоя, он был разлучен с Амарилис, по ночам не мог сомкнуть глаз от тревоги за нее и прилагал все необходимые усилия, чтобы заручиться поддержкой влиятельных лиц, которые могли бы помочь выиграть процесс, навязанный ей. Усилия его достигли цели, ибо Марта де Неварес выиграла процесс. Эта новость стала лучом света, внезапно разогнавшим мрак и гнетущую тревогу их жизни. Правда, это было слабое утешение, принимая во внимание то, что приговор суда ни в малейшей степени не повлиял на печальную участь молодой женщины. Она по-прежнему оставалась во власти кредиторов, требовавших от нее денег, от ее имени занятых у них ее мужем, а тот угрожал ей подачей апелляции в суд для пересмотра дела и не давал ей ни единого дуката на ежедневные расходы.
Образцовое положение женщины: необходимость развода в соответствии с законами канонического права
Воспрянувший духом Лопе старался всеми силами поддержать Амарилис, а затем решил как бы взглянуть со стороны на все проблемы женщин, связанные с замужеством, и осмыслить их. Он наполнил свои произведения лапидарными сентенциями, бичующими гнусных, подлых, недостойных мужей, и при помощи многочисленных ремарок и высказываний в своих пьесах выработал и установил нечто вроде обязательного курса обучения для мужей, предназначенного и для тех, кто еще не был женат, а в особенности для тех, кто, будучи женатым, не был достоин называться мужем. В своей переписке он призывал герцога в свидетели того, сколь варварскими способами принуждают мужья своих жен совершать те или иные поступки: «Можно подумать, что у мужа нет иного способа заставить жену подписать некий документ, кроме угроз и побоев. А у жены, чтобы защитить себя, нет иного способа, кроме как донести на мужа органам правосудия. Как это печально. А ведь было бы так просто заставить ее подчиниться иными способами. Было бы гораздо лучше, если бы она могла сказать: „Мой муж принудил меня это сделать, прибегнув к словам любви, а чтобы я выполнила все его желания, он трижды или четырежды будил меня своими ласками ночью! Объятия и любовные утехи обладают большей силой и властью, чем дурное обращение!“» Может ли быть более явный намек на участь Марты де Неварес? Однако слова ободрения со стороны Лопе, его теоретизирования и воплощение в его пьесах несчастий Амарилис не могли избавить возлюбленную от невзгод: связанная узами брака с человеком, разрушившим ее жизнь, Амарилис должна была решиться на законный разрыв с мужем, то есть на развод в соответствии со всеми законами канонического права. Именно это ей посоветовал сделать ее адвокат, он же посоветовал ей на время укрыться в каком-нибудь монастыре, дабы иметь основания для развода. Ведение процесса по аннулированию брака, заключенного четырнадцать лет назад, было доверено главному викарию мадридского диоцеза доктору Гутьерре де Сетине, на которого Амарилис возлагала последнюю отчаянную надежду. Лопе разделял ее ожидания, а в своих пьесах поведал о чаяниях женщин, ставших жертвами аналогичной судьбы. Он повествовал о том, на какие невзгоды и горести мужья обрекают своих жен; сколько их было, этих несчастных, сколько сокрыто кровавых драм, сколько женщин подвергались адским пыткам, за сколькими из них тянулись шлейфы обманутых ожиданий и унесенных нищетой радостей. Можно смело утверждать, что в своем творчестве, задолго до того, как сей животрепещущий вопрос задел его напрямую, Лопе упорно требовал кардинального изменения взгляда на положение женщины в обществе. В пьесах Лопе всегда чувствуется желание восславить, воспеть женщину, он никогда не упускал случая встать на ее защиту. Так он поступает в комедии «Женщины без мужчин», где, как говорится в предисловии, ратует о создании для женщин идеального общества, «республики, в которой они будут свободны от всех тяжких забот, от причин для ревности и где мужья не будут обращаться с ними дурно; они будут рожать детей не чаще чем один раз в десять лет, ибо нет ничего более опасного, что может прервать их жизнь и нанести ущерб их красоте, чем роды». Но в своих пьесах он часто доносит до зрителей и отзвуки женских жалоб на те публичные оскорбления и унижения, которым они подвергались. Так, в «Детстве отца Рохаса» он вложил в уста одного из персонажей такие слова: «И бедная женщина должна лишиться своего имущества, дабы покрыть расходы на ведение процесса, начатого против нее и по просьбе мужа затягиваемого ложными свидетелями на долгое время! Такие мужья — это бесчестье и позор!» И вот однажды, по-прежнему осаждаемая требованиями кредиторов, находившаяся то под воздействиями надежд, то опасений, после почти двух лет тяжкой борьбы, еще прежде, чем по делу о залоге чужого имущества была подана апелляция, Амарилис узнала, что ее брак расторгнут. И почти одновременно пришло известие, провозглашавшее совершенно неожиданную развязку этой драмы, — о смерти ее мужа.
