Зачем, для чего, почему провёл меня Господь самыми узкими проходами? И узкими ли? У каждого своя оригинальная и неповторимая дорога. К чему? Станет понятно перед самой смертью. Эти пути неисповедимы.
Не особенно важно, что будет завтра и когда это всё закончится, важно другое — каким я дойду к своему концу-
Всему есть своя причина, и у каждого своё предназначение. Какое моё — кто знает, сегодня оно кажется одним, и я делаю всё, чтобы оправдать надежды. То, каким оно мнится, мало исполнимо, но мне, «человеку одного процента», пришедшего к осознанию силы Слова, материальности мысли и охватившей меня веры, даже просто в желаемое, очевидно: «Просите и дастся, стучите и откроется, ищите и обрящете».
Может сложиться такое впечатление, что всё написанное здесь — вымысел, но верно одно: на сегодня это всё, что у меня есть — перенасыщенное и далеко не самое подходящее прошлое, но этого достаточно, чтобы переосмыслить многое, ещё больше понять и сделать. Одно кажется невыполнимым, но более всего желанным — быть прощённым.
* * *
Следующий день был днём посещения адвоката, который рассказал, что Ирина, услышав о сроке, который оказался выше предполагаемого, потеряла дар речи, в прямом смысле, на сутки. Действительно, ей тоже многое пришлось перенести. Уладив неясности, мы расстались, с моей просьбой передать благодарность всем, кто нашёл силы поддержать меня в этот непростой для меня период жизни.
Эти первые сутки после озвучивания вердикта, по моему глубокому убеждению, не внесли ничего нового. Настало время чтения в моём, уже устоявшемся, достаточно жёстком режиме и, устроившись на самой удобной кровати второго яруса — наиболее выгодном месте для чтения, подперев для удобства спину подушкой, положенной на дужку, я, наконец взял книгу.
«Мария Стюарт» Станислава Цвейга. Цвейг — поразительный писатель, просто глыба, творчество которого я по-настоящему отрыл только здесь, в заключении. Его «Нетерпение сердца», ранее прочитанной, даже выбило меня из привычной колеи на некоторое время и заставило забыть о моей подготовке к суду.
Быстро пролистав полкниги, выпуская страницы веером из-под большого пальца, остановился на первой попавшейся, уткнувшись взглядом в среднюю из строчек, смысл которой подтверждал, что случайностей нет. Всё закономерно, и является следствием, вытекающим из моря причин: «…В прожитой жизни идут в счёт лишь напряжённые, волнующие мгновения, вот почему единственно в них и через них поддаётся она верному описанию…». Это не только о ней, королеве Шотландской, ждущей быстротечного суда, после которого последует казнь, опозорившая Елизавету, не только обо мне, прошедшем два суда присяжных и избежавшем высшей меры наказания, но и о всех живших, живущих и тех, кому предстоит жить…
…Прочитанного хватило, чтобы задуматься. Положив книгу на бёдра и закинув руки за голову, приятно прогнувшись до щелчков в среднем отделе позвоночника, постарался уменьшить восприятие в сознании звука, исходящего из телевизора…
Мне представилось, что я иду по улице, залитой ещё не создающим жару в атмосфере, но греющим в прохладе ветерка солнцем. Некоторые прохожие почему-то узнавали меня, за спиной полушёпотом произнося фамилию, которую я когда-то оставил на четырнадцать лет и которая сейчас значилась в моём паспорте, где год рождения определял уже давно наступившую старость, хотя тело и ощущения были по-прежнему молоды и до сих пор знали приличные физические нагрузки. Одиночество не ощущалось, да я и не могу существовать один. Настроение под стать погоде, и лишь изредка появляющаяся душевная боль напоминала о том, что я устал жить, может, из-за перенасыщенности событиями и их тяжестью в жизни или из-за их восприятия, груза их неподъёмности, и, кажется, так и неискупленной вины — «Нетерпение сердца».
Я шёл куда-то, после окончания литургии исповедавшись и причастившись Святых Христовых Тайн, потому что должен был идти и знал, что всё будет, как будет — всё будет хорошо, ведь «…Никто из нас не откажет тебе в погребальном месте…», — фраза, пульсирующая всегда, когда появлялись сомнения, редкие, но порой даже необходимые.
Я не опоздал — об этом говорил бой башенных часов и стрелки на моем золотом хронометре имевшем надпись на циферблате» От президента России», а на обратной стороне загадочные цифры 05/99 — пятый из девяносто девяти…
Уже подходя, услышал, а скорее подумал, что послышалось, как кто-то позвал меня когда-то бывшей приставкой к имени: «Солдат».
Я обернулся и увидел вылетающее пламя из ствола незнакомой мне модели пистолета (давно перестал интересоваться оружием — внуки, знаете ли). Вместе с теплотой, разливающейся от головы по всему телу, появилась и последняя мысль: «Наконец-то!». Всё заполнило чистое голубое небо и полное спокойствие. Куда теперь?
Нет, страха не было, лишь переживания за стоящего рядом и почему-то не убегающего человека. По его лицу текли слёзы…
Гостья
Врасплох концом своим застигла
Событий жизненная нить,
Невесть откуда заструила,
Тьмой покрывающая смерть!
Хладна, стройна, невозмутима,
Спокойствием своим внушив,
Что неизбежна — в этом сила,
Но сердце бьётся — ещё жив.
В её глазах большим экраном,
Вся жизнь мгновением прошла
И с холодцом свинцом по венам
Влилась. И замерла душа.
Хладеют пальцы и немеют,
В объятьях стыну недвижим,
Иссякли силы, взгляд мутнеет,
Но рядом Тот, Кому я мил…
Сжимает нежно, забирая
Остаток жизни, а затем
С последним вздохом вынимает
Мой голос — я остался нем.
Последний штрих-он самый главный.
И мастер, руку приложив,
Меняет облик мой недавний,
Безжизнья маску наложив.
Душа взлетела искрой с глаза,
Той, что сверкала столько лет,
Сверкала и сгорела разом —
Меня, наверно, больше нет!
ПОКАЗАНИЯ ОБ А.Л. ШЕРСТОБИТОВЕ
Выдержки из официальных документов двух судов, в которых он проходил обвиняемым
Первый суд.Протоколы судебного заседания
Допрос свидетеля Гусятинского Виктора
(брат Григория «Северного») 21.01.2008 г.
Обвинитель: Шерстобитов часто менял свой облик?
Свидетель: Я видел его в разных обликах. Один раз я встретил Шерстобитова возле стадиона «Слава», он был вместе с моим братом. У Шерстобитова были длинные волосы, борода и усы. По волосам Шерстобитова можно было понять, что это парик. В начале я не узнал Шерстобитова.
Второй раз я видел Шерстобитова в Боткинской больнице. Я лежал в этой больнице. Я вышел на улицу погулять и увидел Шерстобитова. Я узнал Шерстобитова только по походке. У Шерстобитова были крашенные волосы. Шерстобитов сказал, что у него умерла мама и что ему нужно оформить документы. Ещё раз я видел Шерстобитова, когда он был одет в кожаную куртку, он выглядел как «байкер».
