М.Рудомино
А. В. Рудомино. Последние дни… память…
Мамино письмо Герману Либарсу от 23 марта 1990 года оказалось последним в ее жизни…
Еще 16 марта мама принимала дома Вяч. В.Иванова с супругой и Е.Ю.Гениеву. Была, как всегда, общительна, интересна в разговоре, гостеприимна. Много рассказывала об истории Библиотеки. Беседовали о современных библиотечных делах. Все четко, здраво. Любовалась красными розами, принесенными гостями.
Но уже в конце марта маме стало становиться все хуже и хуже. Она все понимала, но ни одного слова о кончине не произносила. Она мужественно держалась, говорила: "Вам тяжело будет со мной", скрывала плохое самочувствие. Ухаживала за собой. Старалась хорошо выглядеть. Мама всю свою жизнь внимательно следила за своими руками. Говорила, что плохо себя чувствует, если не сделан маникюр. Поэтому руки, а они были красивыми, аристократическими, до конца оставались ухоженными. До самых последних дней своей жизни мама была активной, сохраняла ясный ум и четкую память. И было тяжело видеть несоответствие между ясным умом, крепким духом и угасающими силами.
Совсем плохо маме стало в начале апреля. Она слегла. Но к ней каждый день кто-то приходил. Была установлена очередь. Все всё понимали. Приходили попрощаться. Мама тоже понимала безнадежность своего состояния. Но ей очень хотелось жить, хотелось увидеть результаты идущих в стране перемен, возрождение своего детища — ВГБИЛ. И, конечно, хотелось отметить 14 апреля 1990 года — 100-летие Василия Николаевича, а 3 июля отпраздновать свое 90-летие. Хотелось дожить до 2000 года.
Незадолго до кончины мама сказала: "…Порок наказан, справедливость восторжествовала… Не совсем, конечно. Но все же…"
Одной из последних "библиотечных" у мамы во вторник 3 апреля была Е.Ю.Гениева. Они беседовали минут 30–40.
Надо сказать, что мама последние месяцы своей жизни все больше и больше связывала будущее Библиотеки с Е.Ю.Гениевой, которая импонировала ей всем — и образованием, и человеческими качествами, и организационными способностями, а самое главное, своей любовью к Библиотеке и глубоким пониманием ее сути. И жизнь показала, как она была права.
Приход к руководству ВГБИЛ новых, молодых, интеллигентных людей, уважающих ее основателя, дал возможность маме мысленно вернуться в свою родную Библиотеку, которую она создала и в которой 52 года была хозяйкой. Физически перешагнуть порог Библиотеки она так и не решилась. После ее пятнадцатилетнего полного отстранения от Библиотеки, когда даже ее имя не произносилось вслух в стенах Библиотеки, она услышала много слов признания и благодарности как от старых, так и от молодых коллег. Встречи с молодежью показали, что она нужна, интересна, что могут быть востребованы ее знания и богатейший опыт. Это же было признано и новым руководством Библиотеки и новым министром культуры СССР. Все это вдохновляло и радовало маму в последний год ее жизни.
В начале 1990 года Библиотека начала добиваться присвоения маме звания Героя Социалистического Труда. Ходатайство поддержали министр культуры СССР Н.Н.Губенко и председатель Советского фонда культуры академик Д.С.Лихачев.
"Председателю Президиума Верховного Совета СССР Лукьянову А.И.
Многоуважаемый Анатолий Иванович!
Полностью и безоговорочно поддерживаю ходатайство о присвоении Маргарите Ивановне Рудомино звания Героя Социалистического Труда. Маргарита Ивановна Рудомино выдающийся деятель советской культуры, создатель и многолетний директор лучшей в нашей стране и одной из лучших в мире, что признано всеми деятелями международного библиотечного движения, библиотек — Библиотеки иностранной литературы.
То, что сделала Маргарита Ивановна Рудомино для развития библиотечного дела в нашей стране, неповторимо, ее деятельность — пример истинного служения культуре. Мы должны отдать долг этой выдающейся женщине, замечательному культурному и общественному деятелю. Присвоение звания Героя Социалистического труда М.И.Рудомино в наши дни поддержит идеи перестройки в области культуры, покажет изменения нашего отношения к библиотечному делу, являющемуся фундаментом нашей культуры. Я очень прошу Вас, многоуважаемый Анатолий Иванович, не откладывать решения этого вопроса. М.И.Рудомино приближается к своему 90-летию, она очень больна. Это единственный и уникальный человек, отдавший жизнь и создавший великую библиотеку, достойный высокого звания, о присвоении которого я ходатайствую.
Д.С.Лихачев".
Поддержал это ходатайство и член-корреспондент АН СССР С.САверинцев.
"В Президиум Верховного Совета СССР ОТ НАРОДНОГО ДЕПУТАТА СССР, ЧЛЕНА-КОРРЕСПОНДЕНТА АН СССР, члена Союза писателей СССР Аверинцева С.С.
Я безоговорочно поддерживаю добрую и справедливую мысль — дать звание Героя Социалистического Труда Маргарите Ивановне Рудомино, с именем которой связан долгий и славный период в жизни Библиотеки иностранной литературы.
Ее подвижническими трудами, ее благородной человечностью и высоким профессионализмом заложены основы традиции, унаследованной рабочим коллективом и доказавшей свою устойчивость в тяжелые времена, последовавшие за уходом Маргариты Ивановны. Долг благодарности общества по отношению к такому человеку не может быть забыт. Ее труд был героическим в самом буквальном смысле слова.
17 января 1990 года С.Аверинцев".
Мама знала о ходатайствах и обещании А.И.Лукьянова их удовлетворить. Была этому очень рада. Но, как полагается, представление затормозилось сначала на уровне райкома КПСС, а потом и "наверху". И опоздало.
В понедельник 9 апреля мама скончалась. В последние часы перед кончиной мама напоминала мне ее юношеские фотографии. В ее образе появился дух юной Риты. Руки были в движении. Она хотела все обнять…
Осиротевшие сотрудники маминой Библиотеки — ее любимой ВГБИЛ — опубликовали пронзительно-горький некролог:
"МАРГАРИТА ИВАНОВНА РУДОМИНО (1900–1990)
Маргарита Ивановна не дожила несколько месяцев до своего 90-летнего юбилея. Она не была суетна, но тем не менее свои последние дни провела в надежде на то, что ей присвоят звание Героя Социалистического Труда. Не дождалась. Звание, несомненно, она получит — но уже посмертно, ведь у нас воистину "любить умеют только мертвых". И помешали ей порадоваться этому финальному аккорду ее долгой и такой достойной жизни жалкие людишки, чьи имена не хочется упоминать в этом скорбном тексте. Они приходят и уходят, успевая, к сожалению, причинить много зла, а такие люди, как Маргарита Ивановна Рудомино, остаются навсегда — в памяти людей, с нею бок о бок работавших (увы, их осталось очень мало); в сознании тех, кто уже не застал ее на директорском посту, и несомненно в легендах, что сложат о ней последующие поколения. И пусть складывают, ибо Маргарита Ивановна действительно была личностью легендарной. Она прожила почти целый век — со всеми его трагическими потрясениями. В страшные годы она как могла спасала людей — брала на работу тех, кто уже ни на что не рассчитывал. Давала убежище, пристанище. Она поразительно понимала людей и знала, кто чего стоит. Она знала несомненно и то, чего стоит сама — ей не была присуща ложная, дурно понимаемая скромность. И сотрудников находила по своему образу и подобию — людей особой, ныне почти ушедшей культуры, интеллигентности, внутреннего изящества души. И, конечно же — огромных знаний и разнообразных талантов. И была для всех них — Маргарита Ивановна, а они для нее до конца так и остались: Инна, Галя, Маля… И наряду с собственными, нежно любимыми детьми, — и этих людей ощущала родными, радовалась их успехам, печалилась их неудачам. Но самым главным ребенком навсегда оставалась — созданная ею библиотека. И хотя мы подчас склонны были скептически воспринимать многократно повторенные рассказы о том знаменитом шкафе (воистину — чеховский "многоуважаемый шкаф"), с которого все начиналось, — но ведь это правда, юная девочка приехала в далекие уже от нас 20-е годы в Москву — и осталась в ней, вписавшись в столичную жизнь неразрывно и навсегда. Обо всем этом (и о том, что было после) Маргарита Ивановна рассказала в одном из последних номеров журнала "Наше наследие" — и в этом ее рассказе за горечью, которой были окрашены ее последние годы, когда она была вынуждена Библиотеку покинуть, — звучала все та же истинная гордость своим детищем, в которое она вложила столько человеческого таланта, столько душевного тепла — да и столько страданий, и в итоге — столько счастья. И после ухода она продолжала следить за всем, чем жила Библиотека (а жила она разно, и это Маргариту Ивановну очень тревожило и огорчало), знала все новости, по-своему их осмысливала и интерпретировала. Так мать благословляет в дальний путь своего ребенка, так садовник всю жизнь возделывает любимый сад. И вот Маргариты Ивановны нет, и надо жить без нее — всегда оглядываясь при этом, а что бы она сказала, и поверяя все свои поступки — ее волей, ее совестью, ее мудростью.
