После этого Фред Мур, как обычно, с всклокоченными кудрями и бородой, встал, представился и сказал, что его профессия — человек. Он осудил всех собравшихся за привязанность к деньгам, показательно достал из кармана два доллара и сжег их. Кто-то предложил проголосовать, но Мур раскритиковал и эту идею, потому что это разобщило бы людей, а не сплотило. К тому времени уже было три часа утра. Люди все больше уставали от происходящего. Мур записал имена всех гостей вечеринки, чтобы решить этот вопрос потом. «Очень важно, что мы сегодня здесь все вместе, давайте не позволим пачке долларов поссорить нас»[647], — увещевал он. Наконец, Мур убедил последних двадцать скептиков. Вся сумма была отдана ему на хранение до тех пор, пока у кого-либо не появится идея получше[648].
Из 20 тысяч долларов осталось 14 905. Мур закопал их во дворе своего дома, потому что счета в банке у него не было. Некоторые приходили выпрашивать деньги, не обошлось и без разборок, но в конце концов Мур раздал всю сумму в качестве кредитов и грантов учреждениям, которые предоставляли людям доступ к компьютерам и учили на них работать. Эти организации были частью техно-хипповой экосистемы, которая образовалась в Пало-Альто и Менло-Парке вокруг Стюарта Бранда и поклонников его «Каталога всей Земли».
В частности, средства получил фонд Portola Institute, который издавал каталог. Эта некоммерческая организация предоставляла «компьютерное образование для школьников всех возрастов». Руководителем их довольно бессистемной программы был Боб Альбрехт, инженер, который отказался работать на корпорации. Вместо этого он преподавал программирование детям и греческие танцы всем желающим, включая Дага Энгельбарта. Альбрехт помнит, как жил в конце самой извилистой улицы Сан-Франциско Ломбард-стрит и постоянно проводил вечеринки, посвященные то программированию, то винам, то греческим танцам[649]. Вместе с друзьями он открыл компьютерный центр, где каждый мог научиться пользоваться PDP-8, а своих лучших учеников он возил на экскурсии — самой запоминающейся была поездка в Центр аугментации Энгельбарта. На последней странице одного из первых выпусков «Каталога всей Земли» была напечатана фотография Альбрехта с щегольской стрижкой «дикобраз». Он учил детей пользоваться калькулятором.
Альбрехт написал несколько самоучителей, включая «Мой компьютер любит, когда я пишу на BASIC», и начал публиковать вестник People’s Computer Company — «Народной компьютерной компании», которая, строго говоря, компанией не была. Организацию так назвали в честь группы Дженис Джоплин Big Brother and the Holding Company. Девизом нового самодеятельного издания стал лозунг: «Возможности компьютеров — людям». На обложке первого выпуска (октябрь 1972 года) была изображена яхта, уплывающая на закат, а также было небрежно написано от руки: «Компьютеры используются против людей и для контроля людей, а должны служить нам на благо и дарить свободу. Пришло время это изменить — нам нужна настоящая НАРОДНАЯ КОМПЬЮТЕРНАЯ КОМПАНИЯ»[650]. В большинстве выпусков вестника были рисунки с драконами, поскольку Альбрехт любил драконов с тринадцати лет, а основное содержание составляли статьи о компьютерных курсах, образовательных ярмарках, программировании на BASIC и фестивалях для поклонников принципа «сделай сам»[651]. Благодаря этому вестнику пересеклись судьбы многих общественных активистов, радиолюбителей и умельцев, собирающих технику своими руками.
Другим ярким представителем того времени был Ли Фельзенштейн, убежденный пацифист со степенью инженера-электрика Беркли, который был героем книги Стивена Леви «Хакеры». Фельзенштейн был далек от «Веселых проказников» и даже в разгар студенческих волнений воздерживался от секса и наркотиков. В нем удачно сочетались политическое чутье, задатки общественного активиста и нездоровая склонность к созданию сетей и систем связи. Он был преданным читателем «Каталога всей Земли» и с уважением относился к движению «сделай сам». Он также верил, что открытый доступ к средствам связи сделал бы людей менее зависимыми от корпораций и властей[652].
Ли Фельзенштейн родился в 1945 году в Филадельфии и уже с детства проявлял лидерские задатки и любовь к технике. Его мать была фотографом, а отец — машинистом на железной дороге, но затем он время от времени подрабатывал художником по рекламе. Оба родителя секретно состояли в Коммунистической партии. «Они считали, что СМИ в основном пустозвонят, это было одно из любимых словечек отца», — вспоминает Фельзенштейн. Даже когда родители ушли из партии, они продолжали поддерживать левых. В детстве Ли участвовал в пикетах, которые устраивались во время приездов военачальников, и помогал организовывать протесты перед универмагом «Вулворт» в поддержку проходивших на Юге сидячих демонстраций против расовой дискриминации. «В детстве я всегда носил с собой лист бумаги для рисования — родители поддерживали во мне творческое начало. Обычно это была какая-нибудь листовка отца с чистой обратной стороной»[653].
Техникой он заинтересовался во многом благодаря матери, которая постоянно рассказывала, что его покойный дедушка изобретал небольшие дизельные двигатели для грузовиков и поездов. «Я понял намек — она хотела, чтобы я стал изобретателем. И однажды, когда учитель отчитал меня за витание в облаках на уроке, я ответил, что нигде не витаю, а изобретаю»[654].
Фельзенштейн любил уединяться в подвале и играть с электротехникой, так он избегал общения с задирой — старшим братом и сводной сестрой, удочеренной его родителями. С тех самых пор он верил, что электронные устройства способны дать человеку больше свободы: «Инновации в сфере электроники могли подарить нам общение вне семьи с ее иерархией, о чем я так мечтал»[655]. Он поступил на заочные курсы — записавшимся высылали учебные материалы и оборудование для экспериментов, а также купил руководства по сборке и ремонту радио и транзисторы за 99 центов, чтобы научиться делать разводку компонентов по нарисованным схемам. Фельзенштейн был из тех программистов, кто вырос, собирая электронные устройства из наборов Heathkit, на радиоконструкторах, и потому беспокоился, что новые устройства продаются полностью запаянными и подростки не могут заглянуть внутрь[656]. «Я понял азы электроники, копаясь в старых радиоприемниках. Они легко открывались, так как подразумевалось, что каждый сам может их ремонтировать»[657].
