— …добрый вечер… и тем, кто делает вид, что не замечает…
К слову, много лет назад именно по просьбе людей Дубровского мы открыли лигу школьников у них в «Скворечнике», а затем я предложил встроить ее в структуру лиги Москвы. А они были не единственные, кто предлагал открыть Школьную лигу в Москве. И не самые действенные. Не подумайте, что за это они заплатили денег. Ладно, кто старое помянет… Может, Дубровский вспомнил, на чьих декорациях они делали Марафон КВН в 2006 году, и я еще дождусь благодарности за это. Или скажет спасибо, что вытащил его из-под блокады Люхтера. Ну, я раскатал губу. Через два дня, заходя после репетиций в штаб, нарвался на Дубровского, сидящего там с директором фестиваля. Он ни слова не сказал. Даже не поздоровался. Впрочем, иначе и не могло быть, ведь рядом сидели представители «новой команды», в которую они получили приглашение четыре года назад и перед которыми нельзя демонстрировать отношения со мной.
Чуть позже, в начале марта, люди из Комитета по делам семьи и молодежи Москвы были сильно удивлены тому, что «Скворечник» стал фигурировать в различных конкурсах на молодежные мероприятия, далекие от КВН. Когда они попытались возглавить соревнования КВН в муниципалитетах и в целом по городу, рассчитывая на бюджет города, тем, чем занимался я до этого, стало ясно, почему им нужна была свобода от моей опеки и почему они переметнулись в лагерь моих противников в 2006 году. Все тайное рано или поздно становится явным.
Необъяснимым образом выбрал из собственной библиотеки и взял с собой перечитать за время фестиваля Сэлинджера, «Над пропастью во ржи». По вечерам читал понемногу. Через несколько вечеров в новостях услышал сообщение о смерти Сэлинджера и небольшой рассказ о его жизни. Цепочка таинственных случайностей продолжается?
В «Дайнере» за обедом услышал голос Маши Кравченко из МИСИСа. Не уверен был, но она подошла ко мне сама. Мы нежно обнялись. Оказывается, новогоднее поздравление я присылал на старый ее номер. Порадовался, что она занимается командой КВН МФЮА. В марте в поезде по дороге в Первую лигу увижу у соседа по купе какой-то глянцевый журнал с полуобнаженной Варнавой на обложке. Да, теряю нюх, только тогда и заинтересуюсь ее формами. А ведь работал с ними года четыре. Искренне радуюсь их успеху. Молодцы, действительно. Они своим трудом и способностями добиваются успехов. Вспомнил, как в один из Сочинских фестивалей, когда я плотно работал с женской сборной «Свои секреты» из МИСИСа, Варнаве стало плохо. Вызывали врача. Помню страх, который был в глазах многих участниц команды. Слава богу, все переживания позади.
В 16 часов начинается второй тур. Длится два дня. Убеждаюсь, поток творчества не иссякнет никогда. Есть веяния времени, новые тенденции.
После второго тура даже не пытаюсь сесть на хвост редакторам, чтобы составить, как прежде, график репетиций. Полагаю, они сами позвонят, если я им понадоблюсь. В штабе попросил позвать меня перед началом объявления результатов. Мне позвонили, когда перед аудиторией редакторы уже говорили. Дал им выговориться и подошел к микрофону. Говорю с аудиторией и думаю, когда же подключится Купридо и начнет разжевывать то, что говорю я. Когда заговорил о внешнем виде во время репетиций, он взял микрофон и процитировал Марфина про ночной клуб. Вау! А фамилия Марфин знакома уже не всем, судя по их реакции. Да, это жизнь. Свято место пусто не бывает.
Репетиции в зале проходили мучительно. Все мы делали вдвоем с Леней. В предыдущем году в Первой лиге, а в конце сезона в Высшей лиге как-то он ослабил свое «эхо», и мне с ним стало комфортнее работать. Но проблема вдруг появилась неожиданно. В том году служба новостей Первого канала готовила несколько репортажей с фестиваля, они приходили на репетиции команд. И тут все началось опять. Как только они начинали снимать репетиции, редактор оказывался рядом, находил что сказать, повторял, педалируя мои эмоции. Силы меня покидали быстро. К последнему дню я уже просто отходил в сторону, чтоб не нахамить. Вершиной этого «представления» был вопрос от корреспондента, сидящего напротив меня, зачем я стараюсь отказываться от ширмы. Леня сидел далеко сбоку. Но это не помешало ему подпрыгнуть к нам и вклиниться:
— Декорации видны, картинка лучше.
Он подсек меня, и я так и не назвал еще ряд важных причин, по которым я в последнее время старался отказываться от ширм. На этом фоне комфортно было работать с самими командами, участвующими в гала-концерте. Исключая команду, в которой был Шпеньков. С некоторыми командами даже было приятно работать. Носом почувствовал приближение команды КВН «Семь холмов». Они просто благоухали. После моего комплимента они мне ответили:
— Нам хватило одного вашего замечания в Премьер-лиге.
Какие же они хорошенькие! Действительно, был такой неприятный момент — я не сдержался. Они играли в одной игре с «Малиной» из Красноярска. Уж очень изматывающая была игра. Меня просто накрывало запахом пота. Причем именно от женской половины некоторых играющих команд. И на момент общего сбора игры я, говоря о каких-то общих вопросах нашего пребывания на сцене, обратил внимание на носовые платки, которыми было бы неплохо пользоваться, на чистоту костюмов, от которых порой потом несет за версту. Поскольку в тот момент я находился рядом с командой КВН «Семь холмов», они приняли это на свой счет. Кстати, зря. На следующий день у меня было ощущение, что попал в хороший парфюмерный магазин. За что им спасибо. И вот сейчас — тоже. Поклон и респект «Холмам».
Опять борьба за сферы влияния редакторов, вновь суета вокруг кандидатур редакторов Первой лиги, причем совершенно необоснованная. АА настаивал убрать деда из ХАИ. Опять комплекс возраста?
Осознал еще раз, что я бы очень пригодился генеральному директору и его компании, если бы они не способствовали моему удалению из команды АА. Возможно, я был бы единственным в его окружении непредвзятым, обеспеченным человеком, кто мог бы на него воздействовать в нужном общему делу направлении. В то же время на фестивале слышал про проблемы на новых проектах АА и понял, что просто счастлив оттого, что не нахожусь рядом с ним в деле. Технический директор, багровый, рассказывал, как трудно с ним говорить, «потому что он не знает технологии». Я испытывал чувства благодарности к тем, кто нехотя меня спас от деятельности в этой команде.
На фестивале не увидел ни разу ни Тевосову, ни Ляпичева. Подумал, что от этого стало комфортнее не только мне.
Итак, год реабилитаций. При хорошо организованной кампании, попадая под репрессии, начинаешь сомневаться, а вдруг «состав преступления» действительно был. Я даже стал понимать людей, которые в сталинские времена подписывали сами жуткие, нереальные обвинения в свой адрес. Что-то действительно ломается внутри, притом что не виновен.
