Минфин и газовики договорились изучить долги бюджетных потребителей газа и поговорить об отсрочке «Газпрому» по выплатам пеней и штрафов. Спустя месяц, в мае 1997 года, «Газпром» начал рассчитываться с государством, причем как по текущим платежам, так и по прошлым обязательствам.
Примеру «Газпрома» должны были последовать и остальные должники. «У неплательщиков только один выбор – или вы реструктурируете долги перед бюджетом по известной схеме, или мы возбуждаем процедуру банкротства», – жестко заявлял глава правительства Виктор Черномырдин. Раз «продавили» газовую монополию, которой, не скрывая этого, покровительствовал премьер-министр России, то у остальных компаний выбора не оставалось – надо было тоже начинать рассчитываться с бюджетом. Чубайс оказался прав: главное – заставить заплатить крупнейшего недоимщика. Иначе не полетит.
Чуда не произошло. Первые робкие шаги по стабилизации бюджетной системы – спешный секвестр и договоренности с крупнейшими неплательщиками – принципиально ничего не изменили. Бюджетная политика оставалась слишком мягкой – дефицит покрывался за счет рублевой эмиссии.
Сделать бюджет более жестким не давал парламент. Коммунисты, которые тогда занимали в Думе прочные позиции, все время бились за повышение расходов. Увеличение дефицита их не останавливало. Не отставали от коллег из КПРФ и депутаты других фракций: всем хотелось выступать в роли защитников интересов простых людей.
Правительство шло на уступки, пыталось залатать прорехи, искусственно поддерживало курс рубля. Минфин постоянно влезал в карман Центробанка, чтобы покрыть бюджетные расходы. И правительству ничего не оставалось, кроме как наращивать государственный долг. Ответственность за тяжелые решения принимать никто не хотел. Казалось, решения эти можно откладывать еще долго.
Бюджет 1998 года составлялся, когда Чубайс еще руководил Минфином, но и этот документ был далек от идеала, он оставался нереалистичным и раздутым. А затем Чубайс во многом утратил влияние на бюджетный процесс. В ноябре 1997 года, в самый разгар бюджетных баталий, Ельцин отправил Чубайса в отставку с поста министра финансов, оставив за ним должность вице-премьера. Поводом стало прогремевшее на всю страну «дело писателей», когда Чубайс и четверо его коллег получили по 90 000 долларов аванса за еще не написанную книгу о приватизации.
– Надо принять реалистичный бюджет. Понимаешь?
Уходя из Минфина, Чубайс продолжал рассчитывать на Кудрина и надеялся, что тот доведет дело до конца. Чубайс понимал, что теперь Кудрину будет тяжелее. Новый министр финансов Михаил Задорнов, руководивший до этого бюджетным комитетом Госдумы, хоть и был профессионалом высокого класса, но предпочитал работать со своей командой. Предшественникам он не доверял.
– Буду делать, что смогу, – спокойно посмотрел на Чубайса Кудрин. Чубайс в ответ даже не улыбнулся.
– Ну, ладно. Давай, тащи. Если что, звони.
Они сухо попрощались.
Отставка правительства. – Мировой финансовый кризис настигает Россию. – Минфин не может предотвратить крах. – Кудрин «увольняет» 200 000 госслужащих. – Чубайс едет в Вашингтон. – Начинается девальвация. – Россия объявляет дефолт. – Правительство Примакова. – Обвал цен на нефть. – Продажа «Газпрома». – Коммунисты утверждают либеральный бюджет. – Экономика идет в рост. – Как спасти энергетику. – Кудрин уходит и возвращается. – Путин – премьер.
1998, март – отставка правительства Черномырдина; премьером становится Сергей Кириенко
1998, май – радикальное сокращение госрасходов
1998, лето – принимается Бюджетный кодекс
1998, лето – МВФ и иностранные банки соглашаются выделить России кредиты
1998, август – Россия объявляет дефолт
1998, август – отставка правительства Кириенко
1998, сентябрь – премьером становится Евгений Примаков
1999, январь – Кудрин уходит из правительства
1999, апрель – начинается рост экономики
1999, май – отставка правительства Примакова; премьером становится Степашин; Кудрин возвращается в Минфин
1999, август – отставка Степашина; правительство возглавляет Путин
«Россия за 1990-е потеряла около 40 % ВВП. Средняя цена на нефть в 1998 году составляла 12 долларов за баррель. Это ниже, чем в предыдущие годы. Социальные расходы стали наращиваться. Ставки налогов были выше нынешних примерно в 1,5–2 раза, а собиралось в 1,5–2 раза меньше (в процентах к ВВП), чем сейчас. Приходилось осуществлять заимствования ГКО. Зарплаты в регионах не платились вовремя. Инфляция прыгнула с 9 % в 1997 году до 64 % в 1998-м. А золотовалютные резервы составляли лишь 12 млрд долларов. После девальвации госдолг составил 140 % к ВВП.
До марта 1997 года государство “пылесосило” две трети свободных ресурсов, после секвестра – одну треть. То есть частному сектору до секвестра ресурсов не оставалось.
Ресурсов для антикризисной программы не было; такими мерами могли быть только уменьшение темпов наращивания пирамиды ГКО, сокращение расходов. Но не хватало времени. Экономика была слабой. Кризис начался в Азии. Для нас внешние шоки были критическими. Они легко “опрокинули” экономику. Потом этот опыт позволил выстроить систему устойчивости к таким рискам.
Правительство Евгения Примакова, во-первых, предотвратило глубокий политический кризис. Во-вторых, жесткая финансовая политика министра финансов Михаила Задорнова помогла выйти из кризиса. В целом перспективы у этого правительства не было. Ни Юрий Маслюков, ни Геннадий Кулик (бывшие вице-премьеры правительства СССР) были не способны вести рыночные реформы.
Рост 1999 года – на 10 % ВВП – был следствием девальвации и увеличения загрузки отечественной промышленности на фоне удорожания и снижения импорта. Заслуг правительства в этом росте было мало. Среднесрочных и долгосрочных факторов роста практически не было».
Из интервью Алексея Кудрина
БЮДЖЕТ НА 1998 ГОД Ельцин подписал только через три месяца после начала года – в марте. Тогда же он отправил в отставку кабинет министров во главе с его председателем Виктором Черномырдиным.
Отставка Черномырдина многих удивила. Черномырдину, которого долго считали выдвиженцем от корпуса «красных директоров», удалось сработаться с либерально настроенными реформаторами. Этот политический тяжеловес, проработавший премьером пять долгих лет, почти безропотно принимал даже самые экстраординарные решения Ельцина. Благодаря своей образной речи Черномырдин был популярнейшим членом правительства. Он разговаривал очень просто и постоянно сыпал афоризмами. «Хотели как лучше, получилось как всегда»; «Я за рынок, а не за базар». «Вечно у нас в России стоит не то, что нужно». Эти и другие его высказывания сразу подхватывала народная молва. Позже этим афоризмам даже дали название – «черномырдинки».
Вместо Черномырдина Ельцин назначил премьером малоизвестного заместителя министра энергетики Сергея Кириенко; ему было 35 лет.
Чубайс в новый кабинет министров не получил назначения и со свойственным ему задором отправился реформировать энергетическую отрасль. Кудрин же остался в Минфине. Прошел ровно год с момента его прихода в министерство.
Кудрин сидел у себя в кабинете и с грустью смотрел на толстый том принятого бюджета. «Опять нереалистичный», – с досадой думал он. Столько бились – и почти никаких результатов. За окном, как и год назад, было пасмурно. Моросил то ли снег, то ли дождь, прохожие ежились в своих куртках и пальто. «Что ж, опять пойдем на секвестр», – тоже поежился Кудрин. Теперь это будет еще труднее, уже нет ни политической поддержки, ни прежнего задора. Нет команды. Остались одна настырность и понимание, что близка кризисная ситуация.
Цена на нефть – главный индикатор устойчивости российского бюджета – стремительно падала. Если осенью 1997 года 20 долларов за баррель давали надежду на благополучие, то при нынешних 14 долларах за баррель рисовалась мрачная перспектива. В черные дни цена нефти пробивала отметку в 8 долларов за баррель: куда уж ниже? Топливно-энергетический комплекс уже не мог обеспечивать страну валютой.
В Юго-Восточной Азии вовсю бушевал финансовый кризис. Пирамида государственных краткосрочных облигаций (ГКО) давила на российскую экономику. Денег на погашение коротких кредитных траншей не хватало. Золотовалютные резервы страны таяли на глазах.
Платежный баланс России за первый квартал поверг всех в шок. Счет текущих операций побил рекорд: минус 1,5 млрд долларов. И это при том, что сальдо портфельных инвестиций пока оставалось положительным. Это означало одно: Россия неплатежеспособна, хотя инвесторы пока еще удрали не все. Впрочем, они уже чувствовали проблемы российских властей и спешно выводили деньги из страны. Их останавливал лишь жесткий режим движения капитала, действовавший тогда в России. На вывод денег нужно было разрешение правительства и время.
