Как только отношения Уоллис с Эдуардом укрепились, то же самое произошло и с ее финансовыми переживаниями. Яма становилась все глубже. «Предательский бизнес», – вспоминала Уоллис. «Вопрос денег очень серьезен, нам придется продать машину и туго затянуть пояса». Приливная волна от финансового краха теперь добралась до судоходной компании Эрнеста, требуя от них жесткой экономии. Отказаться пришлось от машины с шофером, заграничных поездок, роскошных развлекательных вечеров дома и общественных выходов в свет. Они даже пытались сдать свою квартиру, за которую они платили 600 фунтов в год.
По иронии судьбы проблемы Эрнеста с бизнесом только сблизили Уоллис и принца, так как ему приходилось часто отказываться от выходов в свет из-за проблем в компании. Когда дело дошло до того, что он не мог купить Уоллис билет на поезд или купить ей наряды для Аскотского ипподрома, принц тут же оплачивал все и приглашал ее присоединиться к вечеринкам в Форт-Бельведер на неделю. Летом 1934 года, пока Эрнест был в деловой поездке в Америке, принц пригласил Симпсонов покататься на парусниках, отправляющихся из Биаррица, его любимого французского курорта. Ее тетя Бесси, миссис Мерриман, поехала как ее компаньонка и могла видеть «в каждом его взгляде», что Эдуард был в нее влюблен. «Я не вижу счастливого исхода у этой ситуации», – предупредила она. Как потом Уоллис призналась об этих каникулах: «Мы перешли черту, которая отделяет дружбу и любовь».
Казалось, не было ничего такого в том, что в конце их путешествия он молча подарил ей подвеску с бриллиантами и изумрудами, это был его первый из многочисленных подарков. Хотя его щенячье внимание начало ее «утомлять», но у нее самой ничего не было, и Уоллис было сложно отказаться от такой щедрости принца. До этого ей уже приходилось выбираться из нужды. Уоллис не хотела проходить через это заново. Как заметила ее биограф Энн Себба: «Ее самый большой страх – мысль, что она может все потерять – стал разъедать ее; она становилась грубой, погрузилась в подготовку ко дню, когда перед ней захлопнутся все двери».
Пока король ошеломленно наблюдал за происходящим, он понял, что черту уже переступили, он боялся худшего. Король делал все возможное, чтобы ограничить близость семьи Симпсонов к наследнику – по крайней мере, на официальных и семейных мероприятиях. Через несколько месяцев после того судьбоносного круиза, в ноябре 1934 года, король предельно ясно дал понять о своих взглядах на вечернем приеме по случаю свадьбы младшего брата Эдуарда, принца Георга, герцога Кентского, с принцессой Мариной Греческой. Хотя Симпсоны встречались с принцем Георгом в Форт-Бельведер много раз и всегда наслаждались его компанией, король вычеркнул их имена из списка гостей. Они смогли прийти только после личного вмешательства Эдуарда. В драгоценностях, подаренных ей ее королевским любовником, и во взятой на прокат тиаре ее должным образом представили королеве. Короля привело в ярость вторжение «этой женщины» в его королевство, он отдал приказ о том, чтобы Симпсонов не допускали до всех мероприятий, посвященных празднованию Серебряного юбилея в 1935 году, а также к королевским скачкам в Аскоте. Звучная фраза биографа Кеннета Роуза воплотила в жизнь мнение короля и его придворных: «Георг V считал ее непригодной в качестве подруги, недостойной в качестве любовницы и немыслимой в качестве королевы». Его личный секретарь пошел еще дальше, назвав «эту женщину» ведьмой и вампиром.
Она была жадным вампиром и работала на пару со своим мужем, который тоже хотел взобраться по социальной лестнице, она пыталась высосать каждый цент у наивного, беспомощного принца, который на самом деле в своем возрасте – а ему было сорок – должен был быть умнее. Было легко предположить, что Уоллис была охотницей за деньгами, у которой была бесстыдная надежда на главный приз, а ее «непривлекательный, обычный» муж был готов закрыть глаза на поведение жены.
Когда леди Диана Купер гостила в имении в октябре 1934 года, она описала Уоллис как «сияющую и утопающую в новых драгоценностях и одежде» женщину, а за страховку подаренных принцем драгоценностей приходилось платить несчастному Эрнесту. Считается, что в то Рождество и тот Новый год Эдуард подарил ей драгоценностей на сумму 110 000 фунтов (7 миллионов фунтов или 11 миллионов долларов на сегодняшний день). Несколько месяцев спустя королю сообщили, что его сын давал Уоллис пособие в размере 6000 фунтов в год (370 000 фунтов или 600 000 долларов по сегодняшним меркам). Этот его роман пугающим образом отличался от всех предыдущих. Он дарил леди Фернесс и Фриде Уорд подарки, но не в таких масштабах. Такими темпами династия Виндзоров вскоре бы превратилась в династию Симпсонов.
Эрнест тоже не был обделен, принц пользовался своим влиянием, чтобы он беспрепятственно вошел в масонское ложе Эдуарда. Когда другие члены начали жаловаться, что это противоречит правилу о масонах, которые не могут спать с женами других членов, принц Уэльский дал торжественное обещание, что ничего такого не происходило. Король и многие другие так не думали, и он послал своего личного секретаря, лорда Уиграма, поговорить с принцем о выборе его компаньонки. Разговор был неубедительным, принц удивился, что кому-то могла не понравиться Уоллис, назвав ее «очаровательной, образованной женщиной». Теперь пошли гипотезы о «шантаже», хотя королева Мария была привержена теории, которую она обсуждала с психологом, доктором Уильямом Брауном, что Эдуард был загипнотизирован американской авантюристкой.
Беспокойство по поводу безответственного поведения принца дошло до того, что король вместе с премьер-министром Болдуином тайно согласились предпринять чрезвычайный шаг: приобщить к делу Скотленд-Ярд, который бы следил за каждым шагом Симпсонов.
Это был отчаянный поступок с потенциально тяжелыми последствиями. Отношения между королем и его старшим сыном, уже не без того натянутые и отдаленные, были бы совершенно разорваны, если бы принц узнал о скрытой слежкой за его любовницей. В течение июня и июля 1935 года, когда Британия праздновала Серебряный юбилей восхождения короля на престол, за Симпсонами каждый день велось наблюдение командой тайных агентов во главе с первоклассным детективом Скотленд-Ярда, Альбертом Кеннингом. Кеннинг был ветераном специального отдела по операциям против Ирландской республиканской армии и суфражисток и имел репутацию человека с феноменальной памятью на лица.
Доклад Кеннинга, который был доставлен комиссару полиции, сэру Филипу Гейму, 3 июля 1935 года, был тревожным, его утверждения были резкими и шокирующими. Было ясно, что не только у принца был роман с Уоллис Симпсон, но и то, что американка обманывала его и ее мужа с третьим мужчиной, продавцом автомобилей Ford Гаем Маркусом Трандлом.
Во время расследования Кеннинг обнаружил, что 36-летний Трандл, сын викария из Йорка, также был женат. Более того, он имел репутацию распутника и жил в нескольких минутах ходьбы от квартиры Симпсонов, на Брутон-стрит в районе Мэйфейр, по соседству с местом, где родилась старшая дочь герцога Йоркского, принцесса Елизавета, позднее ставшая королевой Елизаветой II.
Он был классическим альфонсом, его описывали как «очаровательного искателя приключений, который хорошо выглядел, хорошо воспитан и отлично танцевал». Трандл не только «довольно открыто» встречался с миссис Симпсон на неформальных мероприятиях; Кеннинг заметил, что «тайные встречи назначались тогда, когда имели место интимные отношения». А учитывая, что они оба состояли в браках, Кеннинг не описывал, как или где маловероятные любовники находили подходящее место, чтобы консуммировать свой незаконный роман.
Но это еще не все. В благодарность миссис Симпсон дарила ее лондонскому любовнику деньги и дорогие подарки, это наблюдение озадачило ее биографов, которые характеризовали Уоллис как «скупую и жадную» женщину, которая больше привыкла получать, а не дарить подарки.
Кеннинг далее докладывал, что нервная Уоллис, у которой было уже два любовника, призналась, что была обеспокоена тем, что ее муж подозревал о ее отношениях с другими мужчинами, и боялась, что это вызовет проблемы с принцем Уэльским. За принцем тоже следили, его видели в сопровождении миссис Симпсон за покупками в антикварных магазинах в Южном Кенсингтоне. Находчивый Кеннинг так близко подобрался к паре, что мог с уверенностью заявить, что они были очень привязаны друг к другу и называли друг друга «дорогой/дорогая».
Что касается рогоносца в семейном гнезде, Эрнеста Симпсона описывали как «прохвоста», который хвастался знакомым, что он ждал «высоких почестей», когда Эдуард станет королем. Верхом его амбиций бы стал титул барона, довольно интересный выбор, так как эта почесть не имеет высокого ранга или положения.
Стоя на улице Брайанстон-корт и наблюдая за входящими и выходящими людьми, Кеннинг неодобрительно наблюдал за социальным кругом общения Симпсонов. Среди их посетителей он заметил сэра Освальда Мосли, бывшего политика лейбористской партии и нынешнего лидера фашистской партии Британии; наркоманку и бывшую любовницу герцога Кентского Элис «Кики» Престон; леди Эмеральд Канард, чья дочь, «скандально известная Нэнси», как указывал Кеннинг, была «неравнодушна к афро-американцам и вызвала сенсацию несколько лет назад, поселившись в афро-американском квартале Нью-Йорка». (На самом деле она была поэтом, писателем, журналистом и сторонником бесправных и составила антологию афро-американской культуры.)
