взбучку. При чем виноватого не искали, доставалось всем. Для профилактики. Так что тут без обид.
Обиды начались в подростковом возрасте. Тихая всегда послушная Света «внезапно» стала «упрямой, как баран», говорила ты. Я вдруг перестала соглашаться с тобой. Ты злилась и кричала на меня, что «с моё поживи, чтоб иметь своё мнение». Я же в ответ смотрела куда-то сквозь тебя и молчала. А внутри кипели злость, досада и обида, что я, видите ли «такая правильная, а меня не понимают».
А когда я вышла замуж и стала жить отдельно, ты «вторгалась в наше пространство» и могла на ровном месте создать конфликтную ситуацию, не стОящую выеденного яйца. Тут уже я, ты помнишь, в ответ на твой крик, всякий раз взрывалась, как вулкан и не кричала, нет, не кричала, а орала на тебя. Мне казалось, ты такая «недалёкая» и вздорная. Ты хлопала дверью и уходила. А я рыдала от обиды на тебя и злости на себя. Это я сейчас понимаю, что мы с тобой тогда просто «зеркалили» друг друга, и что нам обеим просто не хватало любви и внимания. А тогда я не знала, что с этим делать…
Я уже не помню подробностей, как это произошло, но однажды у нас с тобой хватило ума сесть за «стол переговоров». И ведь, наладилось всё! Мы стали понимать друг друга. Ты даже советоваться начала со мной. А я перестала воспринимать в штыки, сказанное тобой. Ты знаешь, я стала с радостью ждать твоего прихода к нам в гости.
Но счастью не суждено было длиться долго. Ты ушла. Внезапно, неожиданно и не вовремя. НАВСЕГДА…
А мне захотелось встать перед тобой на колени и попросить у тебя прощения. Я не знала, за что. Я так тебе тогда и сказала: Мам, ПРОСТИ…
Мама, я повторяю эти слова и сегодня. Прости меня, пожалуйста, за то, что обижалась на тебя. За гордыньку мою прости, что считала тебя «недалекой и не понимающей», а себя мнила «больно умной». Прости, что считала, что ты меня не любишь.
Я знаю, ты любила меня, как умела. Ты имела право быть такой, какая была. А моё право принять тебя и любить такой по одной простой, но очень важной причине – ты моя МАМА.
И я тебя за это БлагоДарю.
А завершить хочу письмо самым тёплым детским воспоминанием.
Мне пять лет. Тёплый, летний вечер. Мы сидим с тобой вдвоём на крылечке нашего дома. Перебираем лук, что надергали в огороде.
И поём: «Старый клён, старый клен, старый клен стучит в окно»…
Твоя СвеЧка.
15
Ирина Ростовцева
«Живёт, живёт в этом доме Галина…» 2
Мама…
Тебя нет полтора года, а я до сих пор не могу поверить. Всё произошло слишком неожиданно. Никто не был готов. Ни ты, ни папа, ни мы с сестрой. Ты не готова была умирать. Ты ведь всегда была такая живая. Запевала на семейных посиделках. Неутомимый огородник. Ты даже в горы со мной ходила, и мы смеялись всю дорогу туда и обратно.
Ты вырвала меня с того света, когда врачи не давали никакой надежды. Сказали готовиться к похоронам. А ты не смирилась и отвоевала меня.
Я не смогла отплатить тебе тем же. Я смотрела, как ты умираешь. Медленно. Каждый день. И даже не решилась с тобой об этом поговорить. Мы делали вид, что ты не умрешь. Что надежда всё ещё есть. Я плакала дома одна. Ты, наверное, тоже.
Моё детство не было безоблачным. Мы часто ссорились. Возможно, потому что у меня твой характер. Неуступчивый, неравнодушный, нервный. Подростком ты слишком опекала меня. Так часто бывает с больными детьми – родители не верят, что они выздоровели и выросли. Не лезь в горы – упадешь, не ходи в лес – простудишься, много не читай – глаза заболят. Я хотела отделиться от тебя. Стать независимой. Стала.
И стою теперь одна. Без тебя. На всех ветрах. И некому позвонить. Онкология. Тебя нет полтора года, а я всё не могу поверить в диагноз. Хотя два месяца ездила с тобой в больницу и выучила наизусть географию кабинетов и корпусов.
Ты мало меня хвалила, и я вырыла независимой от чужого мнения. Ты не давала мне готовых решений, и я привыкла опираться только на себя.
Я не боюсь остаться одна нигде и никогда. Трехлеткой я оказалась за тысячи километров от дома без родителей. И я не плакала. И не скучала. Совсем. Я нашла, чем себя занять, выздоравливала и ждала тебя. Спустя годы узнала, как непросто тебе далось это решение. Но благодаря ему я осталась жива.
У нас классическая семья – строгая мама, добрый папа. Теперь я понимаю твою строгость. Ты боялась за меня. Понимала, что все не будут принимать, понимать и прощать меня как это делает папа. Что люди есть разные, в том числе и злые, и как могла, готовила к встрече с ними.
Ты дала мне столько, сколько смогла. Я взяла не всё. Уберегла и спрятала от многого. Одевала в красивые платья и доставала «по блату» искусственную шубку. Хранила мои нелепые детские рисунки. Но жизнь меня всё равно побила. А я не рассказывала тебе всего, чтобы не огорчать.
Ты часто снишься мне. Молодой и красивой. В нашем давно разрушенном деревенском доме. Где в дальней комнате в потолок вбит крюк для твоей зыбки. Я вижу тебя счастливой и просыпаюсь в слезах от того, что это так далеко.
Ты не переживай за меня. У меня всё хорошо. Ты ведь вырастила меня сильной. Независимой. Самостоятельной. Я не сломаюсь. Спасибо за всё. Я буду лучше. Ради тебя. И папы, который так скучает.
16
Светлана Свиридова
Мам, обними меня хотя бы во сне. Поцелуй в макушку и крепко прижми к себе. Мы с тобой посидим на крылечке нашего дома и будем раскачиваться в такт твоим мыслям.
Я уткнусь в твои колени, закрою глаза и снова вдохну твой запах. Ты пахнешь травами, сегодняшним рассветом и заботами.
Я люблю наблюдать за тобой из-под опущенных ресниц. На твоих черных волосах, собранных в пучок, россыпь солнечных бликов. Ты такая красивая и… грустная. Я боюсь спросить, что тебя тревожит, чтобы не нарушить нашего единства.
«Ну все хватит, у меня много дел»– говоришь ты и волшебство распадается. Я еще чувствую тепло твоих рук и пытаюсь подольше побыть рядом. Дел и правда много: дом, хозяйство, огород.
Наша большая семья тоже всегда требовала твоего постоянного присутствия и пристального внимания. А мне так хотелось продлить те минуты, когда ты была только моя. Мне так этого не хватало.
Это я сейчас понимаю, что ты давала мне
