светом, дает возможность ночной мошкаре вдоволь накружиться в своём хороводе. Старушки, кого-то осудят, а кого-то не поймут, но ещё раз вспомнят свою прожитую, такую нелёгкую, но правдивую жизнь, а потом перекрестившись, с трудом поднимутся и направятся на покой, кряхтя и грозя не в меру разгулявшейся молодежи.
Только в соседских коттеджах жизнь идет на широкую ногу: бесшумно откроются автоматические ворота, пропуская дорогую иномарку, и та скроется за высоким забором от «недобрых» глаз сельчан, припаркуется в тени благоустроенного двора с прудиками, фонтанами и альпийскими горками. Забегают таджики или узбеки, ревностно ухаживающие за барским садом и изумрудным газоном. И лишь до уродства откормленный пес бойцовской породы, лениво потягиваясь, прорычит, давая знать о себе. Выйдет господин, устало потянется, снимет неумело завязанный галстук, небрежно сбросит охраннику импортный малинового цвета пиджак и уверенной походкой, гремя толстенной золотой цепью на толстой шее, скроется в тиши и прохладе своего дома.
Земля многострадальная! Извечный вопрос цивилизаций. Каждая страна, каждый народ решал его по-своему. Лишь крестьянин, живший и работавший на земле, редко испытывал удовлетворение своим положением и ощущал заботу государства о его благополучии. Не была исключением и наша многострадальная страна. После революции 1917 года земля конституционно была передана крестьянству в вечное пользование. Передана была, да только крестьянин самостоятельно распорядиться ей не мог. Время было трудным: разруха, гражданская и вторая мировая войны. Крестьянство было задавлено непосильными налогами. Не роптали, не возмущались, понимая, что трудности временные. Нужно выжить и победить. Выжили и победили!
Шли годы, страна возрождалась, улучшалась жизнь трудового народа, но только не крестьянства. Крестьянского горя сполна испытал и я. Среднюю школу закончил в те годы я, единственный, среди моих сверстников. Каким трудом это далось, знал только я и мои родители. В старшие классы ходил за семь километров один, учился я во вторую смену. Домой возвращался поздно, транспорта не было. Одет был плохо: офицерская шинелька, китель, мамой сшитые брюки и плохонькая обувь. Портфель заменяла мне противогазная сумка, в которой кроме книг лежал скудный обед в виде куска хлеба с салом и несколько взрывпакетов на случай нападения волков. К счастью, с волками встретиться не пришлось.
А вот девочке нашей школы не повезло. Она была разорвана волками буквально на куски. Случилось это так: в тот трагический день в её классе были отменены два последних урока. Девочка, не дождавшись родителей, пошла домой одна. Она проживала в воинской части, которая находилась за озером в трех километрах от города. И беда – случилась. Она не успела дойти до противоположного берега буквально несколько сотен метров. Отец, вышедший встречать дочь, на месте ее гибели увидел лишь куски разорванной одежды и портфель.
Учиться было трудно. Только благодаря природным способностям я получил среднее образование. Эти годы я частенько вспоминаю и отчетливо вижу их во снах. Пятнадцатилетний «мужичок с ноготок», плохонько одетый и далеко не сытый, пробиваясь через зимнюю пургу и стужу, весеннюю распутицу и проливной дождь, упорно шел к знаниям. Ныне, проживая в деревне, с сожалением вижу, как местная молодежь прожигает свою молодость. Ребята, которым от роду 20–25 лет, выглядят на полных сорок. В большинстве случаев нигде не работают, довольствуются временными заработками. Что ждет эту молодежь? Почему почти ничего не предпринимает государство в области молодёжной политики?
Этим бы молодым и сильным рукам и работать на земле, возрождать ее. Создай государство необходимые условия и молодежь откликнется, станет работать на земле. Но не задаром, а с выгодой для себя и общей пользой для народа. А пока таких попыток со стороны государства не видно, сельское хозяйство не возрождается. Не будет крестьянин трудиться на земле, пока цена солярки сравнима с ценой бензина марки АИ-92, при этом она повышается ежегодно именно в период полевых работ. Правительство принимает меры по наведению порядка в этой области, но результата пока нет.
Земля, отвоеванная у природы непосильным трудом наших предков, до сих пор распродается и застраивается порой сомнительными объектами, нужными лишь для отмывания денег. Когда-то на берегу озера «Сенежское» стояла действующая церковь. Нет её. Сравняли с землей, построив на ее месте военный госпиталь. Стоит он на костях наших предков. Больные прогуливаются буквально по захоронениям. Не кощунство ли это? В этой церкви венчались мои родители, был крещен в ней и я.
Конец октября 1955 года. Обстановка в странах Варшавского договора накалена до предела. В ГДР, Польше, Чехословакии, Венгрии отмечены случаи проведения несанкционированных митингов, призывавших к прямому свержению действующей власти. Мне 19 лет – призывной возраст. Со дня на день ожидаю повестки из райвоенкомата. Отсрочка от военной службы как радисту, подготовленному для работы на судах морского флота, в данной ситуации уже не действовала.
Такой день наступил. Прибыл в райвоенкомат и получил направление на службу во 2-ую артиллерийскую дивизию резерва Верховного Главнокомандования, расквартированную в городе Пушкине Ленинградской области. В этот же день прибыл в город Пушкин.
Не спеша добрался до военного городка, любуясь открывшимися мне видами Царского Села, лицеем, в котором провёл свои юные годы А.С. Пушкин. Моё сердце было переполнено нахлынувшим волнением и осознанием того, что мне выпал счастливый случай прослужить три года в райском уголке и познакомиться с творениями великих художников и архитекторов, ландшафтных дизайнеров и скульпторов.
Дежурный по КПП, выслушав меня, с удивлением сказал, что в таком виде новобранцы к нам ещё не поступали. После звонка кому-то, он сопроводил меня в штаб дивизии. Спустя некоторое время старшина, пришедший за мной, сообщил, что службу буду проходить в дивизионе обеспечения штаба дивизии, а о подробностях мне расскажет командир взвода связи. В этот же день были соблюдены все необходимые формальности – пострижен, помыт и переодет в военную форму. Товарищи по взводу помогли приспособиться к новой обстановке и влиться в новый коллектив.
На следующий день для меня началась реальная военная служба: недельный курс молодого бойца, освоение табельного оружия, стрельба и принятие военной Присяги. Чуть позже командир отделения ознакомил меня с радиостанцией, на которой я должен был работать. Это был автомобильный вариант, используемый командиром дивизии на военных учениях, боевых стрельбах и в других ситуациях. Расчёт радиостанции состоял из 4 человек – командир отделения, два радиста и водителя автомобиля. Начальник отделения был опытным радистом. До службы в армии он окончил школу радистов и работал на судах рыболовного флота. Два других товарища специальной подготовки не имели и готовились непосредственно во взводе связи. Опыта работы в эфире у них
