Впрочем, у царя теплилась слабая надежда склонить к продолжению войны третьего союзника — Венецию. Туда он и намеревался держать путь, но получил тревожные вести из Москвы, разрушившие все. планы. Пришлось менять маршрут и срочно отправляться в Россию.
Что дало лично Петру почти полуторагодичное пребывание за границей? Прежде всего возможность познакомиться с западноевропейской наукой, культурой и техникой. Для любознательного ума царя, жадно впитывавшего увиденное, открывалось широкое поле деятельности. Всюду, где бы ни находился царь, — в Лондоне, Амстердаме, Дрездене, Лейпциге — он не упускал случая осмотреть кунсткамеры, арсеналы, парки, промышленные предприятия. Впрочем, слово «осмотреть» неточно отражает явление. Петр не осматривал, а тщательно изучал увиденное, производил записи и строил планы, как полюбив-шееся ему какое-либо новшество внедрить в России. Тем самым он восполнял пробелы своего весьма скромного образования.
Следует, однако, учитывать, что прорехи в образовании он сумел в какой-то мере заполнить еще до поездки за границу. Во всяком случае, своими познаниями, например, в артиллерии он приводил в изумление западноевропейских специалистов. 2 июня 1698 г. он осматривал в течение трех часов Главный арсенал в Дрездене. Современник отметил: «Он рассматривал все как нельзя внимательнее и, где только попадался ему малейший недостаток в орудии, то он не только примечал его, но и угадывал причину, по которой он произошел, и все это так основательно, что нельзя достаточно тому надивиться». Там же, в Дрездене, царь осматривал королевскую кунсткамеру, проявляя особый интерес к математическим и ремесленным инструментам.
Не новичком царь был и в кораблестроении. Знаменитый немецкий ученый Лейбниц писал о нем в самом начале путешествия: «Главное удовольствие его — морское дело, которое он изучил хорошо и хочет изучить в совершенстве».
В Англии Петр много раз посещал Гринвичскую обсерваторию, в Вуличе, близ Лондона, осматривал главные артиллерийские заводы страны и арсенал. В самом Лондоне посетил музей, осматривал королевский дворец, где его внимание привлекли инструменты. 24 марта 1698 г. для Петра и его спутников в Портсмуте было устроено показательное морское сражение, оставившее у него неизгладимое впечатление.
Особенно часто царь навещал монетный двор, на котором работали самые совершенные станки того времени. Интерес к чеканке монет был обусловлен прежде всего тем, что Петр по приезде в Россию намеревался осуществить денежную реформу.
Петр имел возможность установить личные контакты с некоторыми выдающимися учеными современности. В Голландии он познакомился с известным анатомом Рюйщем, изобретателем особого способа сохранения анатомических препаратов. На царя оказал сильное впечатление анатомический музей Рюйша, где он в сопровождении ученого обозревал великолепно сохранившиеся трупы детей и мелких животных. Петр настолько заинтересовался хирургией, что даже хотел брать уроки у профессора Рюйша. Позже царь считал себя сведущим в хирургии и, как увидим ниже, иногда делал операции.
Мы оставили Петра в Вене, когда курьер из Москвы сообщил ему новость, заставившую его отказаться от прежде намеченных планов и без остановок день и ночь мчаться в Москву. Этой новостью было известие о нрвом стрелецком бунте.
Еще в марте 1698 г. среди стрельцов четырех полков, отправленных к западным рубежам, началось неповиновение. 175 стрельцов направились в Москву с жалобами на тяготы службы, задержку жалованья и жизнь впроголодь. Правительство пошло на уступки, и конфликт, казалось, был улажен: стрельцам выдали задержанное жалованье, и они вернулись в полки. Вскоре восстание возобновилось, и в пакете с лисьмом Ф. Ю. Ромо-дановского содержалось известие, что теперь уже все стрельцы четырех полков в полном вооружении движутся к Москве* Петр выехал из Вены 19 июля, делал кратковременные Остановки для обеда и смены лошадей. Лишь на четвертые сутки, то есть 22 июля, он остановился на ночлег. Как раз в этот день в Вене было получено сообщение о разгроме восставших стрельцов верными правительству войсками. Это известие, которое не преминули сообщить и Петру, не изменило раз принятого плана — царь продолжил путь в Россию, правда, теперь уже он ехал не с такой скоростью, как прежде. В маленьком городке Раве Русской он задержался надолго. Здесь он вел переговоры с польским королем Августом II, одновременно являвшимся саксонским курфюрстом. Значение свидания состояло в том, что в Раве Русской произошел обмен мнениями, в результате которого существенно изменился внешнеполитический курс России. Обмен мнениями о внешней политике Петр и Август вели с глазу на глаз, без свидетелей, так что польские вельможи даже не подозревали о предмете пере- говоров. Участники переговоров без труда убедили друг друга, что у них есть общий неприятель — Швеция. Итоги переговоров не были оформлены договором, Петр и Август всего лишь обменялись «крепкими словами о дружбе». Так было положено основание будущему Северному союзу.
Крутому повороту внешней политики Россия обязана была не обаянию Августа II, а проницательности Петра, сумевшего разглядеть наперед все преимущества нового направления борьбы, за выход к морю. Царь трезво оценил бесперспективность борьбы за выход к южным морям, учитывал он и тщетность надежд на помощь морских держав, поглощенных лихорадочной подготовкой к войне с Францией. Именно поэтому он решил добиваться выхода к морю не на юге, а на северо-западе и в соответствии с этим планом искать союзников не для продолжения войны с Османской империей, а для войны со Швецией.
Никого не предупредив о своем приезде, Петр появился в Москве 25 августа. Весть о прибытии царя разнеслась лишь на следующий день, и бояре поспешили в Преображенское, чтобы приветствовать его с благополучным возвращением. Царь обошелся с поздравителями самым непредвиденным образом: велел подать ножницы и стал отрезать бороды у бояр. Первым лишился бороды боярин Шеин, разгромивший взбунтовавшихся стрельцов под Новым Иерусалимом. Вторым лишился бороды «князь-кесарь» Ромодановский. За ним следовали прочие бояре, которых лишали бороды либо сам царь, либо по его повелению. От бритья бород освобождались лишь церковные иерархи. Так было положено начало брадобритию — новшеству, которое в наши дни можно считать ничтожным, но тогда оно произвело на современников огромное впечатление, так как борода считалась признаком солидности и добропорядочности. Не случайно борода станет символом старины, знаменем протеста против новшеств.
С бородой пришлось расстаться не только боярам. Петр возвел преследование бороды в ранг правительственной политики и бра-добритие было объявлено обязанностью всего городского населения. Право ношения бороды разрешалось купить, но налог установили столь высокий, что даже богатые купцы предпочитали расстаться с бородой, чем платить за нее ежегодно по 100 рублей. Дворянская борода оценивалась дешевле —60 рублей в год. Крестьяне могли не брить бород, но всякий раз при въезде в город и выезде из него должны были платить по копейке. Была выбита специальная металлическая бляха — бородовой знак, которую бородачи носили на шее. На лицевой ее стороне изображались усы и борода, а на обратной была надпись: «Деньги взяты». Это была своего рода квитанция об уплате пошлины с бороды. От уплаты налога освобождалось только духовенство.
