Заметим, что именно из Пакистана, с американской базы Бадабера, за несколько месяцев до описываемой встречи, 1 мая 1960 года, вылетел печально знаменитый шпионский самолёт U-2, пилотируемый Пауэрсом. Как известно, самолёт был сбит над территорией Советского Союза, недалеко от Свердловска, и разразился крупный международный скандал.
По мнению Бхутто, СЕНТО и СЕАТО, ни на йоту не обеспечивая безопасности Пакистана, мешают наладить мирные добрососедские отношения с Индией. И только Советский Союз, считал он, может помочь Пакистану разорвать путы нового колониализма.
Не эти ли убеждения Зульфикара Али Бхутто, которые он пытался провести в жизнь, находясь на высших государственных постах, стали в конечном счёте главной причиной его трагического конца? С Америкой, в чём убеждают нас судьбы других лидеров Ближнего и Среднего Востока, чьи жизни оборвались на эшафоте, конфликтовать опасно.
Интересны для нас и другие наблюдения Шебаршина во время памятных встреч в Ларкане. Он увидел в Бхутто прежде всего политика с неукротимым стремлением к власти. По мнению Леонида Владимировича, для людей такого склада не существует дружбы, глубоких привязанностей, личных симпатий, увлечений, пожалуй, даже морали. Всё искусно имитируется во имя достижения главного — власти! И уже тогда ощущалось, что Зульфикар Али видел себя не министром природных ресурсов и не министром иностранных дел, которым он стал немного позднее, а главой пакистанского правительства и государства.
Отвлечёмся немного и напомним читателю, что мечты Бхутто осуществились в конце 1971 года. Тогда он стал президентом Пакистана, а после принятия новой конституции в 1973 году, в соответствии с которой должность президента превратилась в чисто церемониальную, возглавил правительство.
Сосредоточив в своих руках огромную власть, Зульфикар Али Бхутто приступил к осуществлению идей исламского социализма. Его программа экономических реформ включала национализацию частных банков и предприятий тяжёлой индустрии, учебных заведений, страховых компаний. А в результате аграрных преобразований значительная часть сельскохозяйственных площадей была передана безземельным крестьянам-арендаторам.
Внешнеполитический курс правительства Бхутто отличался не только миролюбием, но и был направлен на ликвидацию политической и экономической зависимости от США. В 1973 году Пакистан вышел из СЕАТО.
Не будем сейчас говорить о многочисленных причинах и поводах военного переворота 1977 года, осуществлённого под руководством Мохаммада Зия-уль-Хака. Отметим лишь, что недовольство определённых кругов внутри страны Зульфикаром Али Бхутто искусственно подогревалось извне. Бхутто был свергнут, арестован и помещён в тюрьму. Несмотря на обращённые к Зия-уль-Хаку просьбы крупнейших международных организаций и влиятельных лидеров мировой политики, в том числе Л. И. Брежнева, смягчить вынесенный суровый приговор, Бхутто был повешен.
…Далеко не все проблемы, обсуждавшиеся в Ларкане в 1961 году, были впоследствии решены. Тем не менее частные беседы между Бхутто и Капицей помогли, например, сдвинуть с места важные переговоры об оказании Советским Союзом содействия Пакистану в разведке нефти и газа, заключить соответствующее соглашение. Но, пожалуй, важнее всего было участие СССР в преодолении натянутых отношений между Пакистаном и Индией. Ведь в Ларкане Бхутто не раз подчёркивал (не только в беседах, но и на митингах), что только при помощи Советского Союза две эти страны могут стать добрыми соседями.
Люди старшего поколения хорошо помнят, какой резонанс в нашей стране и за рубежом в 1960-е годы вызывали посреднические усилия СССР в нормализации обстановки в регионе. В частности, в историю международных отношений вошла Ташкентская декларация 1966 года. Это соглашение, подписанное в результате инициированной Советским Союзом встречи в Ташкенте президента Пакистана Айюб-хана с премьер-министром Индии Л. Б. Шастри при участии председателя Совета министров СССР А. Н. Косыгина, способствовало преодолению последствий отгремевшей накануне войны между двумя странами. Эффективная посредническая роль СССР стала тогда возможной благодаря его огромному авторитету и влиянию в мире. Увы, авторитет этот в 1990-е новые российские «хозяева» пустили с молотка — заодно с материальными богатствами великой страны…
Заканчивая тему, несколько слов следует сказать об исламском социализме, с идеями которого Шебаршину приходилось сталкиваться. Немало известных мусульманских политиков (кроме Зульфикара Али Бхутто можно, например, упомянуть президента Египта Гамаля Абдель Насера, лидера Организации освобождения Палестины Ясира Арафата, руководителя Ливии Муамара Каддафи) полагали, что учение Корана и пророка Мухаммеда совместимо с принципами социальной справедливости, равенства и перераспределения богатства.
Леонид Владимирович рассказывал, как во время первой своей командировки он подружился с имамом одной из крупных мечетей в Карачи и был у него желанным гостем. Во время их встреч и бесед обоих удивляло то, что коммунизм (в изложении Шебаршина) и ислам (в толковании имама) были очень похожи. Но здесь, как догадывается читатель, вряд ли можно было чересчур обольщаться — ведь речь могла идти только о внешнем, поверхностном сходстве двух учений. По сущности своей исламский социализм ничего общего с марксистскими идеями конечно же не имеет.
В связи с этим стоит заметить, что, судя по опубликованным воспоминаниям нашего героя, отношения Шебаршина с марксизмом нельзя назвать слишком тёплыми, во всяком случае, над трудами его основоположников он не корпел. Например, рассказывая о своей учёбе в разведшколе, где марксистская теория преподавалась в довольно большом объёме, он писал, что «марксизм-ленинизм в тогдашней трактовке был предельно далёк от науки. Его клишированные формулы и понятия имели характер ритуальных заклинаний, что-то вроде ежедневного и ежечасного подтверждения лояльности. Каждое учебное пособие даже в нашем, весьма специальном, учебном заведении начиналось с благочестивого тезиса о классовом характере разведки… Лекции по марксизму и время, отводимое на подготовку к семинарам, давали, однако, прекрасную возможность читать в своё удовольствие то, что тебе нравится».
Подобные суждения, когда они были им обнародованы, восприняли далеко не все бывшие коллеги Шебаршина по КГБ и разведке. Но в этом вопросе мы не будем брать на себя роль третейских судей. Отметим только, что недооценка классовой борьбы, марксистской теории как науки и метода познания социальных процессов отражалась на взглядах Леонида Владимировича. Порой в них проявлялись непоследовательность и противоречивость.
