Беседуя с генералами Власовым и Трухиным, я пользовался каждым случаем, чтобы убедить их, что все вопросы, между Р.О.А. и Казачеством, всегда могут быть улажены путем взаимного соглашения начальников штабов, при наличии нормальных отношений между возглавителями. В принципе, они не возражали против и, как будто бы, соглашались с моим мнением.
В одно из очередных посещений Ген. Краснова, я нашел его сильно взволнованным и раздраженным. Держа газету в руках, он встретил меня словами: «Читали, что пишут Ваши Власовцы?» Ничего еще не зная, я спросил: «В чем дело, Петр Николаевич, объясните мне пожалуйста».
Оказалось, что в газете Р.О.А., появилась небольшая заметка о создании, в ближайшие дни, при штабе Ген. Власова Главного Управления Казачьих Войск. Вполне понятно, что это вызвало справедливый гнев Ген. Краснова. Выходило, что при существовании Гл. Упр. Каз. Войск, под его главенством, Ген. Власов собирался формировать таковое у себя, как бы под № 2. Я вполне разделял негодование Петра Николаевича, хотя мой внутренний голос подсказывал мне, что эта заметка, отнюдь не исходит от генералов Власова или Трухина, а скорее является плодом чьей-то злой воли. Но я чувствовал, что убедить в моем предположении, Петра Николаевича, в этот момент, была задача невыполнимая. Он был вне себя, горячо обвиняя Ген. Власова и его штаб в неискренности и лицемерии. Сильно досталось и мне за мои уверения, что, Андрей Андреевич, дружески к нему расположен.
Я считал, что нужно что-то предпринять, дабы хотя немного, успокоить Петра Николаевича. Поэтому, я предложил, тотчас же поехать в штаб Р.O.A., выяснить на месте этот вопрос и вечером вновь приехать к нему с докладом. Мое предложение Ген. Краснов принял. Не теряя времени, я отправился к Ген. Трухину. Мое появление в штабе Р.O.A., без предварительного предупреждения по телефону, весьма удивило Федора Ивановича. Будучи еще под впечатлением разговора с Ген. Красновым, я, едва себя сдерживал, чтобы не начать упрекать штаб Р.O.A. в ведении им двуличной игры. Показав Ген. Трухину заметку, я, сколько мог спокойно, сказал: «Скажите пожалуйста, дорогой Федор Иванович, какой смысл нам обсуждать разные, острые вопросы и искать путь к сближению Р.O.A. и Казачества, когда, одновременно, в Вашей газете появляется такой недопустимый и обидный вызов Ген. Краснову и казачьему командованию?» Затем я указал, что трудно даже предвидеть какие непоправимые и вредные последствия вызовет эта заметка.
— «Ведь она может быть истолкована, как окончательный разрыв Казачества с Р.O.A.» — заметил я, — «и, конечно, казачья пресса с негодованием встретит это заявление и даст заслуженный ответ».
Вспомнив случай с адресом Ген. Краснову, я сказал, что, когда несколько дней тому назад, по недоразумению, но отнюдь не умышленно, мог быть сделан выпад против Р.O.A., я принял все меры, чтобы его не допустить. В ответ на это Ген. Трухин сказал: «Мы об этом прекрасно информированы и очень Вам благодарны». Значит, надо было полагать, что среди ближайшего окружения Петра Николаевича, находились лица, передававшие все штабу Ген. Власова и, вероятно, с известными комментариями.
Быть может, я тогда ошибался, но мне казалось, что Ген. Трухин был крайне растерян. Видимо и для него самого, это явилось большим и неожиданным сюрпризом. Он несколько раз перечитал заметку и затем, пожав плечами, сказал: «Верьте мне, я сам ничего не понимаю и сейчас же спрошу Андрей Андреевича».
Его разговор с Ген. Власовым по телефону, я слышал. Он прочитал ему пресловутую заметку, добавив, что я нахожусь у него и ожидаю выяснение этого вопроса. Кончив разговор, он с некоторой официальностью, сказал: «И Ген. Власов и я, заверяем Вас, что мы никого не уполномочивали делать подобное, неуместное заявление». Одновременно Федор Иванович, обещал безотлагательно сделать от штаба соответствующее опровержение, дабы избежать возможных кривотолков.
После этого, он вышел в другую комнату, где говорил с кем-то но телефону, но что именно я разобрать не мог. Вернулся он несколько смущенным, но еще раз подтвердил мне, что ни Ген. Власов, ни штаб Р.О.А. в происшедшем неповинны. Его ответ далеко меня не удовлетворил, ибо автор заметки, все-таки оставался не выясненным. Делая разные предпосылки, дабы разгадать, кто мог быть заинтересован в появлении такого объявления, я приходил к заключению, что оно могло исходить от лица, близкого к казачеству, но стоящего на стороне Ген. Власова и, следовательно, занимающего недружелюбную позицию по отношению Ген. Краснова.
Свои подозрения, я высказал Ген. Трухину, на что он ответил как-то уклончиво, сказав, что это ему неизвестно, а потому он не может пи утверждать, ни отрицать. В этих словах, как будто бы, не было фальши и они меня не только не разубедили в моем предположении, но скорее в нем укрепили.
Из штаба Р.О.А., я поехал к Ген. Краснову. Передав ему мой разговор с Ген. Трухиным, я поделился с ним моими подозрениями, относительно возможного источника газетной заметки. Петр Николаевич, не отрицал правильности такого предположения и сказал, что после заявления Ген. Трухина, не исключается возможность, что автор заметки есть один из казаков, хорошо известных штабу Р.О.А.
Я знал, что в этот день вечером, Донской Атаман едет в Прагу, где находились генералы Б. и А. Я решил поехать с ним и там попытаться выяснить этот вопрос у названных генералов. Обоих их, я знал еще из времен Гражданской войны и глубоко уважал. Хотя мое намерение понравилось Петру Николаевичу, но он заметил, что я напрасно льщу себя надеждой, что моя поездка увенчается успехом.
Однако я все-таки поехал и на другой день утром, Донской Атаман, я и Полк. С. прибыли в Прагу. Ген. Татаркин устроил, кажется, в русском ресторане, «Огонек», казачье заседание, на которое были приглашены и оба генерала. Ген. Б. пришел во-время. Вскоре, к сожалению, загудел «аларм». Тамошние сторожили, заверили нас, что воздушные эскадрильи, обычно мирно перелетают город, почему мы остались в помещении, ожидая Ген. А. К нашему огорчению, последний не пришел и после «отбоя».
В виду этого, мне пришлось о появлении газетной заметки, говорить только с Ген. Б. в присутствии Донского Атамана и Полк. С. В конце разговора, я спросил его — не исходит ли она от него? Очень решительно он ответил, что казачьими делами он не интересуется, т. к. является в Праге, представителем Ген. Власова, по гражданской части.
— «Тогда, быть может, ее автор Ген. А.? — спросил я. Еще более категорически, он заявил мне, что названный генерал не проявляет интереса, к казачьим вопросам. Сомневаться или не верить словам генерала, у меня не было оснований и сказанное пришлось принять за чистую монету. Но из разговоров с Петром Николаевичем, у меня создалось впечатление, что оба генерала, занимают в отношении его не особенно дружескую позицию.
