В конце концов при короле Оттоне IV остался только Кёльн: сказалась заинтересованность его обитателей в торговле с Англией.
27 августа 1206 года на поле боя при Вассенберге окончательно решились как политическая ситуация, так и судьба вельфского королевства. Король Филипп наголову разбил Оттона IV, после чего даже торговые магнаты Кёльна подчинились королю Гогенштауфену.
Архиепископ Зигфрид II Майнцский покинул Германию, осознав неустойчивость своего положения. Он перебрался в Италию, где впоследствии жил как кардинал Сабина.
Казалось, Оттон IV покинул историческую арену. Папа сразу же начал переговоры с новым королем. В начале июня 1206 года он отправил благородного патриарха Вольфгера Аквилейского (1204—1218 гг.) к Филиппу, готовому пойти на перемирие и намеревавшемуся составить коллегию из кардиналов и имперских князей для предъявления претензий Римской церкви. Сам же Филипп отказывался от упреков папе, уповая лишь на Божий суд. По поручению Филиппа Вольфгер Аквилейский с тремя светскими мужами отправился в Рим для переговоров о мире.
Уже весной 1207 года папа послал трех высокопоставленных легатов (среди них находился и его двоюродный брат Уголино Остийский, будущий папа Григорий IX) для заключения мира или по меньшей мере перемирия на год между двумя воюющими германскими князьями — Оттона уже не называли королем. В сентябре 1207 года перемирие было достигнуто. Вероятно, добились и отказа Оттона IV от трона, освободив путь для признания папой Филиппа, с которого сняли отлучение от церкви.
Благосклонность папы к Филиппу Швабскому объясняется не только результатом военной победы Штауфенов, но и личным обаянием Филиппа. Любезный, даже очаровательный, «милый юноша», по выражению Вальтера фон дер Фогельвейде, не унаследовал того болезненного самолюбия, как все Штауфены до и после него. На папу, по-видимому, произвело большое впечатление сообщение легатов о готовности Филиппа отписать имперские налоги за пять лет в пользу Святой земли.
Точные сведения о договоре в Риме нам неизвестны.
Швабский летописец Бурхард фон Уршперг узнал от людей, достойных доверия, о предполагаемой свадьбе дочери Филиппа с племянником папы, которому затем в виде имперского лена должны были отойти Тусция, Сполето и марка Анкона. Задумал ли Иннокентий III таким образом отказаться от рекуперации, дабы передать их в руки племяннику, утверждать нельзя. Матримониальный план вынашивался задолго до этого, чему есть свидетели.
Но во все земные намерения князей и священников вмешалась судьба, спутав карты духовной и светской властей.
21 июня 1208 года баварский пфальцграф Оттон Виттельсбахский убил в епископском дворце в Бамберге короля Филиппа. Причина убийства осталась невыясненной. Предположительно пфальцграф, помолвленный с дочерью Филиппа, разгневался из-за планируемого брака принцессы с племянником папы ради упрочения мира между папой и империей Гогенштауфенов.
Но сам папа увидел во впервые произошедшем в немецкой истории убийстве короля освобождение от необходимости короновать неугодного Гогенштауфена на императорство. «Божий суд, уничтоживший двоемыслие в империи».
Вельфа-короля Оттона IV, как ему самому казалось, возвела на трон судьба.
Осиротевший король под опекой папы
На фоне происходивших в мире событий со смертью императрицы Констанции 27 ноября 1198 года для Фридриха началось десятилетие одиночества, сформировавшее его характер.
Романтическую легенду об одиноком королевском сыне, бродящем по улицам и переулкам Сполето, вникающем в сарацинскую, греческую и норманнскую культуру островного государства и находившем пропитание и приют у добросердечных горожан, после некоторых размышлений и при оценке немногочисленных фактов нельзя признать достоверной.
Во-первых, дед Фридриха, король Рожер II (1130-1154 гг.) получил великолепное княжеское воспитание у греческих ученых.
А кроме того, при всех неурядицах сицилийско-норманнская придворная капелла не переставала существовать, так же как и круг юристов, нотариусов и ученых. Помимо прочего, король-дитя для многих представлял желанный объект влияния. Только через него и от его имени могли править канцлер Вальтер фон Пальяра, Марквард фон Анвейлер, со временем поднявшийся до должности регента королевства, его преемник Вильгельм Каппароне и кондотьер Дипольд фон Швайнспойнт, или, иначе говоря, Дипольд, граф Ачерра.
После смерти императрицы Констанции в Королевстве обеих Сицилии возникла противоречивая расстановка власти. Во-первых, папа — сюзерен наследного королевства и одновременно опекун юного короля, старавшийся сохранить для него наследное государство, но без короны римского императора. По этой решающей причине Иннокентий III поддерживал претензии на власть Вельфа Оттона IV.
Германских рыцарей, Маркварда фон Анвейлера и Вильгельма Каппароне, считали не столько регентами, сколько союзниками короля Филиппа в Германии. На материковой части Сицилии Дипольд фон Швайнспойнт боролся против полководца папы, графа Вальтера де Бриенна, вдохновляемого не столько интересами папы, сколько собственными притязаниями на власть и господство. В конце концов, существовал еще и канцлер королевства, Вальтер фон Пальяра, доверенное лицо императора Генриха VI, сохранявший его традиции и время от времени оказывавший сопротивление политике папы. Положение канцлера в семейном совете, учрежденном императрицей Констанцией, стало доминирующим после того, как в 1199 году умерли другие члены совета, архиепископы Палермо, Капуи и Калабрии.
Отъявленным противником папы, без сомнения, являлся Марквард фон Анвейлер, названный папой в своем письме к совету от 18 декабря 1198 года «врагом Бога и церкви». «В действительности — таково кредо папы — Марквард лишь делает вид, будто старается управлять государством, стремится к большему — к полной королевской власти, оспаривая даже законность рождения Фридриха».
Насколько сторонники Штауфенов ценили Маркварда фон Анвейлера как представителя имперских интересов, видно из письма группы германских князей папе Иннокентию III: «Мы напоминаем и просим Вас, чтобы Вы нашему возлюбленному другу, преданному соратнику нашего господина, короля Филиппа, маркграфу Анконы, герцогу Равенны, управляющему Королевством обеих Сицилии и стольнику императорского двора, оказали Вашу апостольскую милость в делах нашего господина».
Если данное письмо к папе не является чистой провокацией со стороны некоторой части князей по отношению к Святому престолу, то оно показывает полное и наивное непонимание ими напряженности, существовавшей между папой и императором.
