Тринадцатилетний мальчик, переживший войну, рассказывал:
«Однажды утром к нам в дом пришла группа венгерских нацистов, они велели всем работоспособным женщинам следовать за ними. Мы понимали, что это означает. Мама поцеловала меня, и мы оба заплакали. Мы знали, что попрощались навсегда, что я останусь сиротой. Какова же была моя радость, когда через два они все вернулись домой. Чудо! Этого не может быть! Моя мама вернулась, она была жива, она обнимала меня, целовала и повторяла одно-единственное имя: „Валленберг!“ Я сразу же понял, кого она имела в виду, потому что имя Валленберга было живой легендой у местных евреев. В совершенном аду, в котором мы находились, трудился ангел-хранитель».
Почти каждый день в контору к Валленбергу приходили толпы напуганных людей, рассказывали о том, что случилось ночью, и просили о помощи. Если арестовывали евреев с охранными паспортами, Рауль сразу выезжал на помощь.
В тот день Валленберг мчался в машине с Сикстеном фон Байером. Томаш Вереш ехал с ними, чтобы фотографировать. За рулем был Лангфельдер.
— Быстрее! Гони на товарную станцию!
Они прибыли на место. Рауль побежал по путям. Вдалеке стоял ряд крытых товарных вагонов. Вдоль них вели колонну евреев с дорожными сумками и узелками. Немецкие конвоиры СС с овчарками и винтовками пристально следили за заключенными.
Валленберг подошел к колонне и крикнул по-немецки:
— Стойте!
Немцы растерянно обернулись. Офицер отдал приказ, и колонна остановилась. Эсэсовцы опустили оружие. Фотограф Вереш незаметно от нацистов сделал несколько снимков через дырку в своем шейном платке.
— Что вам нужно? — крикнул Раулю офицер.
— Произошла большая ошибка! — объявил Рауль по-немецки, стараясь держаться как можно строже. — Вы арестовали людей, находящихся под защитой Королевства Швеция.
— Мы лишь исполняем приказ, — ответил офицер.
— Я подам на вас рапорт немецкому министру Веесенмайеру! — Рауль буравил его строгим взглядом.
Эсэсовцы явно заволновались.
— Ну, в таком случае забирайте ваших подопечных, — уступил офицер. — Только поторопитесь!
Валленберг вынул свою черную записную книжку и зачитал имена тех, кого не хватало в «защитных домах». Один за другим выходили вперед люди с серыми лицами. В их глазах вновь вспыхнула надежда. Наконец за Раулем выстроилась небольшая колонна.
Тогда он закрыл записную книжку, встал во главе колонны и увел ее прочь с товарной станции. Он сел в машину с несколькими пожилыми евреями, которым было тяжело идти. Остальные вместе с Сикстеном фон Байером отправились в посольство пешком.
Но бывали случаи, когда все проходило не столь гладко. Если охрана состояла из нилашистов, то те старались не пропустить Рауля к вокзалу.
Однажды, когда товарный поезд уже был погружен и готовился к отправке, Рауль прорвался через охрану и взобрался на крышу товарного вагона. Через решетку вентиляции он просовывал внутрь охранные паспорта. Он перепрыгивал с вагона на вагон. Отовсюду тянулись руки за паспортами.
— Слезайте немедленно! — орали нилашисты.
— Стреляй! — крикнул кто-то.
Прозвучал выстрел, но пуля просвистела мимо.
— Я незамедлительно рапортую немецкому командованию об обстреле дипломатов из нейтральных стран! — закричал Рауль. — Вы будете наказаны!
Он спрыгнул на землю и, открыв двери вагона, освободил евреев с паспортами. Никто не осмелился помешать ему. Нилашисты были напуганы и лишь наблюдали за его действиями.
Евреи, получившие паспорта, выпрыгивали из вагонов. Валленберг выстроил их в колонну и увел с вокзала — под защиту шведских домов.
Рауль Валленберг возвращал людям то, что они потеряли, — надежду.
22 октября он писал домой:
«Дорогая мама!
Сегодня ты получишь только эти несколько строчек, которые я пишу в большой спешке. Хочу тебя успокоить — у меня все хорошо. Сейчас невероятно волнующее и захватывающее время. Мы работаем и боремся, и это самое важное.
Сейчас мы сидим при свете свечей и пытаемся собрать курьерскую почту. Короткое замыкание — единственное, что ввергло нас в хаос. Если бы ты только видела меня! Вокруг меня стоят десятки людей, все со срочными вопросами, и я не знаю, кому из них мне в первую очередь следует ответить и дать совет».
Рауль сразу же попытался выявить какое-нибудь слабое звено в новом нацистском режиме. И ему быстро удалось найти его. Таким «звеном» оказался новый министр иностранных дел Венгрии Кемени, недавно женившийся на австрийской графине.
Элизабет Кемени была молодой и элегантной женщиной, к тому же она ждала своего первого ребенка. Она знала, что советские войска все дальше продвигаются внутрь Венгрии. Она понимала, что немцы скоро проиграют. Когда она увидела, как молодые нилашисты били детей и стариков на улицах, она испугалась. Она очень беспокоилась за свое будущее.
Чтобы отвлечь себя от этих грустных мыслей, министр иностранных дел Кемени и его жена Элизабет организовывали изысканные приемы для иностранных дипломатов. Им нравились сверкающий хрусталь, тяжелые серебряные приборы, множество блюд и хорошие вина.
Как-то раз на приеме Элизабет Кемени сидела рядом с Раулем. Они говорили по-английски и на минуту смогли забыть о войне. Графиня была очарована молодым шведским дипломатом. Она принялась рассказывать ему о том, чем бы хотела заняться после войны. Внезапно Рауль стал очень серьезным:
— Зная, как нынешний режим обращается с венгерскими евреями, я не думаю, что у кого-либо из представителей этого режима есть какое-либо будущее.
Она вздрогнула.
— Что вы имеете в виду? — спросила она взволнованно и посмотрела на него большими голубыми глазами.
— Я имею в виду, что после войны союзники буду судить членов нынешнего правительства за нарушение человеческих прав, — ответил Рауль спокойно. — Это касается и вашего мужа тоже.
Она сильно разволновалась. Ком, подступивший к горлу, не сразу позволил ей сказать что-либо в ответ.
— Что мы можем сделать, чтобы избежать этого? — едва слышно прошептала она.
— Если вы поможете мне сейчас, то я замолвлю за вас словечко после войны, — ответил он. — В данный момент у меня есть большая проблема. Новое правительство объявило, что шведские охранные паспорта будут считаться недействительными.
— Я вам помогу! — сказала она решительно и встала.
Она подошла к своему мужу и взяла его под руку. Рауль видел, как они взволнованно разговаривали, уединившись в оконной нише.
