Они, наши верные друзья, которые впрочем, теперь уже тоже не лебезят перед нами, а режут правду матку, - не знают они, что наши «принципиальные соображения» сводятся к тому, что наши лидеры физически не в состоянии допустить такую для себя нагрузку, как Совещание. Конечно, одна красивая речь может быть подготовлена и прочитана. Но друзья ведь хотят не только performance, а и деловых, серьезных дискуссий, разговора. Ведь так все изменилось!
9 июня 80 г.
На службе все опять свалилось на меня. Б.Н. подсуетился у Суслова готовить проект резолюции по международному вопросу к предстоящему 23 июня Пленуму ЦК. Ермонский что-то набросал по схеме, которую мы с Загладиным проговорили после получения задачи от Б.Н.'а. Я вчера, в воскресенье, после дачи делал из этого текста резолюцию - документ. После его перепечатки ходил по комнате и был собой доволен. Вот, мол, какой мастер высокого партийного стиля!
A propos - Загладин на другой день после упомянутого разговора опять улетел во Францию и потом в Голландию - на съезд партии. Куда я было тоже собрался, но не тут-то было!
И еще надо было сделать для Б.Н. статью о двух блоках (против итальянцев: на днях уже не Наполитано, а сам Берлингуэр, отвечая на вопрос корреспондента, что ИКП будет делать, если на Италию нападет Советский Союз, ответил - сражаться в первых рядах за независимость Родины). Б.Н. на этот раз решил «сблагородничать» (мол, консультанты устали) и поручить проект ученым. Выбрал самых опытных, именитых и одаренных: Быкова, Дилигенского, Томашевского из института Иноземцева. Я его предупредил. Согласен, мол. Но прошу вас почитать то, что они напишут в чистом виде - без нашей здесь переработки. Он ухмыльнулся. А я нагло продолжил: это, Борис Николачевич, в качестве эксперимента. Вы ведь сколько лет не верите, что ученые дают нам макулатуру, которая идет в корзину, а все, что потом выходит в конечный продукт, - все это делается здесь, консультантами и вот этими руками. Дал он им сроку неделю, а когда получил и прочел, ругался матерно. А я посмеивался и отговаривал вызывать их - все равно ничего не будет путного. Но и успокоил: я, мол, давно велел Соколову написать текст. И он - этот текст - вполне приличный. Вот почитайте. И хоть он Соколова терпеть не может, взял. И сегодня вынужден был признать, что «основа есть». А я его попросил к тому же вызвать Соколова и сказать ему об этом тоже. Он сделал, хотя и сквозь зубы. Моя работа на соколовском варианте состояла в том, чтобы спланировать, наметить сумму вопросов, обговорить подход и выводы, отредактировать основательно. Написал несколько страниц сам, в том числе заключение = «очередное учение Пономарева о вреде уподобления двух блоков».
Веселого в этом только то, что, как самому кажется, «проучил Пономарева». Хотя с него, как с гуся вода.
В субботу поиграл на Петровке в теннис с Андреем Грачевым, удивительно милым человеком из замятинского отдела. Впервые в этом году на грунте. Там, на Петровке, необычная атмосфера - чего-то загадочно-ностальгического, напоминающего кинофильмы о спорте и развлечениях образца 1914 года.
Прочел я «Привет, Афиноген» Афанасьева (говорят, ученик Трифонова). Бешено талантливая книга, хотя по композиции и некоторым сюжетным ходам еще чувствуется неопытность. Руководство литературой (и искусством) само по себе, а жизнь и литература о жизни все больше и больше сами по себе. Нигде не зацепляется одно за другое. Ни тебе направляющей роли партии, ни тебе официальной идеологии (если только не через насмешку).
Тот же Зиновьев, только без хамства и разных там открытых глупостей против начальства.
Позвонил Сизов - председатель ревизионной комиссии, в которой я состою. Он мне давно, месяца два назад, говорил, что ждет от меня вступительных страниц к его докладу на XXVI съезде КПСС. Тогда я отговаривался, что вот, мол, будет ПКК, парижская встреча, международная обстановка как-то прояснится, наши оценки определятся и проч. Он поворчал, но спорить не стал. Тогда он не понял, придуриваюсь я, чтоб не работать на него, или в самом деле слишком серьезно подхожу к заданию. Теперь же, когда на носу Пленум, на котором будет принято решение о проведении съезда в феврале, терпение его лопнуло. И он довольно откровенно дал мне понять: нечего, мол, валять дурака, какое-то там международное положение и т.п., мне нужно, чтоб было сказано о Л.И. Брежневе, о его огромной работе, о его историческом докладе, «который мы только прослушали (почти за год до произнесения!) и в котором дан глубокий марксистско-ленинский анализ обстановки и намечены вдохновляющие задачи».
В чем тогда дело, - говорю я. Раз так, назначайте, Геннадий Федорович, срок и текст
будет.
Подумал, помолчал и.: «На той неделе представь».
21 июня 80 г.
Завтра начнется вывод «некоторых воинских частей» из Афганистана, «пребывание которых уже не диктуется обстановкой» (последнее закавыченное - это, мол, формула для сообщения ТАСС из Кабула и для письма братским партиям).
Причем, начнется в момент, когда на Западе вот уже две недели кричат о концентрации мятежников, о подготовке фронтального наступления на Кабул, об инфильтрации партизан в столицу, о взаимной резне между различными афганскими группировками и о чуть ли не попытке к самоубийству самого Кармаля, о почти полной дезорганизации власти и успешных действий мятежа.
Но даже не в этом дело! Ибо волны разных кампаний на Западе по Афганистану - лишнее подтверждение, что это все манипулирование мозгами, которое тем не менее опять и опять сделало свое дело: возбуждение стойкой и необратимой ненависти и презрения к нашей стране.
Дело вот в чем!
В начале прошедшей недели Б.Н. в ходе какого-то очередного нашего с ним «текущего» разговора вдруг сообщил мне: «А ваш Арбатов-то. пошел к бывшему своему шефу и стал ему доказывать, что надо выводить войска из Афганистана».
Через полчаса, когда я уже по другому делу предложил Б.Н.'у согласиться с предложением Добрынина послать Арбатова на теледискуссию в США, он (Б.Н.), не возражая заметил, однако: «не знаю, как теперь на это посмотрят!» (имея в виду - «там наверху»).
Через пару дней на совещании замов Б.Н. вдруг (в присутствии шести человек) сообщил об этой «акции» Арбатова, причем с явным неодобрением в голосе. И добавил: «А тот (т.е. бывший шеф Арбатова - Андропов, когда он был зав. Отделом ЦК) не стал держать это при себе, сказал». (и Б.Н. сделал округлый жест обеими руками, давая понять, что, мол, в каком-то высоком кругу, по-видимому, на афганской комиссии, т.е. в присутствии Громыко, Устинова, может быть даже Суслова). И еще добавил (Андропов): «Вот, мол, какое настроение у интеллигенции». Поездил, мол, Арбатов по Италии, встречался там со своими «дартмутскими друзьями» (последнее, может быть, досочинил сам Б.Н.) и вот, пожалуйста!.
