вдруг такое. Видеть тот ущерб, который понесла советская держава на международной арене, было необыкновенно тяжело.
Переживая, Поляков считал, что произошло все это в силу политической недальновидности Хрущева, его неспособности к государственной деятельности. Он все больше разочаровывался в партии, считал, что она далеко отошла от того, о чем говорил В. И. Ленин. Его вера в справедливость и демократизм социалистического общества пошатнулась. В партии он стал видеть доведенный до абсурда орган подавления. Он не мог себе представить, как будучи коммунистами, можно вести военные действия в Венгрии, продвигать силой оружия и угроз коммунистические идеи в других странах. Всегда полагал, что ленинские принципы об открытой и честной дипломатии, о праве нации на самоопределение должны соблюдаться, что идеологическая работа не должна приводить к кровопролитию.
Затем, в 1957 г., Поляков был свидетелем снятия Г. К. Жукова с поста министра обороны СССР и С. М. Штеменко – с поста начальника ГРУ Генштаба. Произошло «разоблачение» антипартийной группировки во главе с В. М. Молотовым. Вся процедура их снятия, ее лицемерие и лживость предлогов снятия еще больше подорвали его доверие к партийной системе.
Бестактность Хрущева, его личное поведение, авторитаризм в решении внутриполитических и внешнеполитических вопросах завершили развал его прошлых политических мировоззрении. Толчком к этому послужило следующее. Осенью 1960 г. Хрущев прибыл па очередную сессию ООН. Поляков в числе других сотрудников ГРУ, находившихся в Нью-Порке, был включен в группу по обеспечению безопасности, поэтому везде следовал за советским лидером, воочию мог видеть и слышать руководителя Советского Союза. Он был свидетелем той выходки в зале заседания ООН, когда Хрущев принялся колотить по столу ботинком, сопровождая этот гвалт бранными словами в адрес представителя Южно-Африканской Республики.
Хрущев Н.С.
Работая много лет в ООН, Поляков видел и общался со многими авторитетными представителей дипломатического корпуса разных стран. Они являли достойный пример для подражания своей выдержкой и умом. Никто из них никогда не опускался до столь позорного поведения. По убеждению Полякова, подобные выходки главы советской делегации дискредитировали не только его самого, но и то великое государство, которое он представлял.
Вслед за этим Хрущев «выступил» перед журналистами. В один из дней во время его пребывания в Нью-Йорке, перед особняком, где он разместился, собралась огромная толпа местных и иностранных представителей СМИ. Без учета этой ситуации, небрежно одетый, Хрущев без подготовки обратился к ним с балкона 2-го этажа и с присущими ему мимикой и жестикуляцией, под улюлюканье и свист американцев произнес что-то несуразное. На следующий день все газеты поместили его карикатурные портреты, сопроводив их ядовитыми комментариями. Видеть и читать это было очень тяжело советским гражданам, работавшим в США. Поляков, наблюдавший обе эти сцепы, был потрясен, долго не находил себе места. Ведь при И. В. Сталине уважение к вождю Страны Советов и ее представителям было безоговорочным, а тут с подачи Хрущева дождались откровенного посмешища.
В такие моменты Поляков не раз задавал себе вопросы как могло стать возможным, что при советской демократии, в условиях самого справедливого социалистического общества на руководящие должности в партии в государстве выдвигаются такие авантюристы, как Хрущев и не находил ответа.
Все чаше и чаше Поляков приходил к выводу, что социалистические демократы без революций, насилия, излишних человеческих жертв обеспечивают белее высокий жизненный уровень жизни населения в своих странах и демократический образ жизни – свободу личности. Ценность любой человеческой жизни для него стало представляться выше любой идеологической ценности. Он полагал, что соревнование с капитализмом СССР должен вести и выиграть не в области идеологической борьбы, а в области экономики.
В 1961 г., находясь в отпуске в Москве, он наблюдал резкое снижение условий жизни советского населения и сделал вывод, что все обещания, данные Хрущевым от имени партии, – чистейший блеф, СССР живет не по законам общественного развития, а по партийным установкам. В душе он уже не раз восставал против принципов тогдашнего партийного руководства, против партийной диктатуры в жизни советского государства. У него сложилось твердое мнение, что Хрущев, чтобы как-то оправдать провал своих политических амбиций, может так обострить международную обстановку, что доведет ее до глобального конфликта.
Молотов В. М.
Находясь в США, Поляков занимался разведкой ядерного потенциала американцев, описанием проводимых ядерных испытаний, просматривал специально все доступные ему об этих испытаниях фильмы. Мощь и бесчеловечность этого оружия настолько потрясла его, что ему, как он показывал на допросах, даже во сне снились кошмары ядерной войны. Поляков полагал, что для обеспечения стабильного мира нет необходимости в достижении ядерного превосходства над противником, что для этого достаточно накопленных ядерных средств, способных нанести ответный удар, а для этого, на его взгляд, вполне достаточно было и половины имевшихся в СССР средств.
Советская внешняя политика представлялась ему самой агрессивной, самой циничной и самой обманчивой.
С приходом к руководству партией и страной Л. И. Брежнева Д. Ф. Поляков первоначально надеялся на поворот к реалистической внешней и внутренней политике советского государства, но вскоре убедился, что Брежнев задался единственной целью – обеспечением военного превосходства СССР над силами НАТО, и превосходства в стратегическом ядерном вооружении над силами США.
Полякову представлялась, что «доктрина Брежнева» – оказание помощи, в том числе и военной всем странам, и группировкам, имеющим антиимпериалистическую направленность, представляет еще большую угрозу стабильности в мире, чем авантюризм Хрущева. В то же время он был свидетелем того, что внутриполитическая деятельность Брежнева не дает нужных результатов. Его экономическая политика и личное поведение ведут к моральному разложению советского общества.
