Александр Нильский - Закулисная хроника. 1856 — 1894

26

А. Л. Леонидов был самым близким и любимым человеком в доме A. Е. Мартынова. Дети Александра Евстафьевича обожали его, а сам Мартынов иначе не называл его, как «нянька».

Так называемого «авторского». Автору полагается руководить постановкой своего сочинения, и он имеет обыкновенно место на авансцене, рядом с режиссером

П. И. Зубров получал 25 рублей разовых

Хлестаков из «Ревизора»

13-е декабря

Воспитанник Давыдов впоследствии сделался знаменитым виолончелистом и был директором С.-Петербургской консерватории

Бурдина звали Федором Алексеевичем

Мих. Пров. Садовский, сын знаменитого Прова Михайловича

Болезнь рук

С Неглинного проезда

В Москве, на Тверской. Дело происходило во время антрепризы г-жи Бренко

Полонский играл и читал преимущественно на клубной сцене Благородного собрания.

Известная опереточная певица Жюдик не один раз участвовала в концертах по приглашению старшин Благородного собрания.

Известные: чтец П. А. Никитин и рассказчик П. И. Вейнберг.

Тогдашние старшины Благородного собрания.

С. М. Сосновский, актер, заведовавший клубной сценой Благородного собрания.

Известный актер, певец и гитарист

Фамилия популярного любителя

Художник и поэт, принимавший деятельное участие в увеселительной части собрания.

Певец былин.

Т. е. костюмного, когда актеры фигурируют на сцене не в обыкновенных городских костюмах современного покроя, а в каких-нибудь исторических или иностранных.

Впрочем, подобные письма не представляют редкости. Одна артистка как-то писала режиссеру Лепину: «М. г. Павел Андреевич! По случаю живота не могу сегодня явиться на службу; лежу в постеле. Готовая к услугам такая-то»

Бурдин так называл всех молодых людей.

Алексей Михайлович Максимов.

В отличие от братьев Максимовых автора Михаила Андреевича ставили на афишах: «М. Максимов».

Павел Степанович Федоров, начальник репертуара.

Рыбинский антрепренер

Рыбинский антрепренер

], с растерянным взглядом, всегда серьезный, он производил на первых порах впечатление человека очень деловитого и далеко не глупого. Он ко всему внимательно присматривался, обладал «собственной логикой» и в приговорах старался быть безапелляционным. При дальнейшем же с ним знакомстве можно было сделать безошибочное заключение, что это мелкий коммерсант, ничего общего с театром не имеющий и смотрящий на искусство, как на доходную статью, ограниченный, малообразованный и при всем том искренний чудак. Если же ко всему этому прибавить его заиканье и метроном [59], с растерянным взглядом, всегда серьезный, он производил на первых порах впечатление человека очень деловитого и далеко не глупого. Он ко всему внимательно присматривался, обладал «собственной логикой» и в приговорах старался быть безапелляционным. При дальнейшем же с ним знакомстве можно было сделать безошибочное заключение, что это мелкий коммерсант, ничего общего с театром не имеющий и смотрящий на искусство, как на доходную статью, ограниченный, малообразованный и при всем том искренний чудак. Если же ко всему этому прибавить его заиканье и метроном

Прибор, отбивающий такт

Евгении Васильевны

Почти то же самое проделала и собака актера В. Н. Давыдова, у которого один из сослуживцев так же «для эффекта» попросил одолжить ее па сцену. В то время В.Н. жил вместе на одной квартире с суфлером Жуковским. Этого Жуковского за постоянную ласку собака очень любила. Во время спектакля (кажется, шла мелодрама «Хижина дяди Тома») выпущенная на сцену собака прямо подбежала к суфлерской будке и радостно завизжала, увидя Жуковского. Тот начал было ее отгонять и замахнулся книгою. Она это приняла за «заигрыванье» и с громким лаем стала набрасываться на суфлера. Видя тщетность восстановить на сцене порядок, режиссер распорядился убрать разыгравшуюся не во время собаку за кулисы! «Эффект» так же не удался.

Впоследствии небезызвестная танцовщица петербургского балета Виноградова, скончавшаяся года два тому назад.

], с растерянным взглядом, всегда серьезный, он производил на первых порах впечатление человека очень деловитого и далеко не глупого. Он ко всему внимательно присматривался, обладал «собственной логикой» и в приговорах старался быть безапелляционным. При дальнейшем же с ним знакомстве можно было сделать безошибочное заключение, что это мелкий коммерсант, ничего общего с театром не имеющий и смотрящий на искусство, как на доходную статью, ограниченный, малообразованный и при всем том искренний чудак. Если же ко всему этому прибавить его заиканье и метроном [