К Врангелю из пополнений прибыла лишь изможденная тяжелым переездом из румынского Бугаза Одесская стрелковая бригада «железного Степаныча» Тимановского, из которой была сформирована под Купянском 7-я пехотная дивизия. Барон сразу швырнул ее в царицынское пекло, где она только за два дня боев потеряла в мясорубке до 300 солдат и офицеров. Всего в бесплодных атаках Кавказская армия положила две тысячи убитых, были убиты и ранены пять начальников дивизий, три командира бригад, одиннадцать командиров полков. Был ранен в руку легендарный летчик командир Кубанского авиационного отряда полковник Вячеслав Ткачев, посадивший аэроплан одной рукой.
Врангель непозволительно опаздывал — на других фронтах наступление развивалось куда стремительнее. К тому же несколько панический тон его телеграмм в Ставку обескураживал Романовского, который заметил, что «генерал Врангель не просит, а требует, почти приказывает». Барону намекнули, что Деникин недоволен его продвижением. Как назло в безводных степях под Астраханью застрял наступавший Эрдели, англичане по требованию главкома все тянули с выдачей судов Каспийской флотилии, необходимой для блокады устья Волги.
Тем не менее пришлось все же ждать починки железной дороги, чтобы подтянуть к позициям броневой кулак. 16 июня барон предпринял новый штурм Царицына уже с танками и броневиками в авангарде. «Уиппеты» прорвали проволоку и проторили дорогу коннице и пехоте. Аэропланы зависли над красными позициями, осыпая их бомбами. Генерал Шатилов взял станцию Воропоново, Улагай — Бекетовку, Покровский под Котлубанью взял 5 тысяч пленных и 8 орудий.
Опасаясь окружения, красные начали отход из города, бросив громадные запасы имущества — бронепоезды «Ленин» и «Троцкий», 131 паровоз, около 10 тысяч вагонов, из них 165 классных и 2085 груженных артиллерийскими и интендантскими грузами. В городе оставались невзорванными орудийный и снарядный заводы.
Начальник штаба 3-й пехотной дивизии Генерального штаба полковник Борис Штейфон писал: «Нам удавались самые рискованные операции, все наши тактические расчеты и комбинации блестяще осуществлялись. Даже явные наши ошибки так оборачивались, что лишь увеличивали общий успех. Вместе с тем подобное военное счастье медленно, но верно развращал и войска, и начальников. Легкие успехи побуждали нас недооценивать возможности противной стороны и приучали к верхоглядству».
Однако теперь колокола, приветствуя Белую армию, благовестили на берегах Волги и Днепра. Главком торжествовал — его стратегический план РАБОТАЛ. Вопреки пессимизму Врангеля. За месяц наступления Деникин практически вдвое увеличил протяженность линии фронта. За год войны он знал только большие и малые победы. Армия входила в лесостепную зону, упираясь погонами в две великие реки, воды которых издревле несли суда к сердцу России. На Москву!
Вожделенный Донбасс упал к ногам Деникина. Украинский плацдарм в Харькове и Екатеринославле был завоеван. Красные медленно, но верно оттирались от Азовского, Черного и Каспийского морей.
В Ревеле ставший главкомом Северо-Западной армии генерал от инфантерии Николай Юденич готовил наступление на Петроград, оставляя Москву Деникину. В Архангельске Генерального штаба генерал-лейтенант Евгений Миллер сколачивал в тундре собственную армию для хотя бы отвлекающего удара с севера. Только адмирал Колчак с боями все дальше и дальше откатывался от Волги, упираясь кортиком в Уральские горы. Это на карте «Колчакия» выглядела необъятно, на самом деле отсутствие более-менее пригодных для передвижения дорог делало войска привязанными к «чугунке» и редким городам — бои там шли на очень узких участках.
Но для Деникина это уже было не суть важно — он был на пути к Москве. Стратегическая инициатива прочно перешла в руки главкома ВСЮР, и он не намерен был давать красным ни минуты передышки. Добровольческая, Донская и Кавказская армии в упоении побед рвались вперед без остановки. Огромные потери не смущали — боевой пыл был запредельным.
В конце концов, Колчак как раз стратегически при отступлении действовал лишь на руку Деникину. Умирая в таежных топях, иссыхая в туркестанских песках, блуждая в бескрайних сибирских лесах, его армия УВОДИЛА подальше от Москвы самую боеспособную почти 120-тысячную группировку красных с самыми лучшими военачальниками из бывших царских офицеров и генералов. На объявленный Троцким главным Восточный фронт посылались все резервы и вооружение, а Деникин после зимних побед красных на Дону и Украине считался второстепенным, малозначащим. Свою роль здесь, вероятно, сыграло и признание главкомом ВСЮР адмирала Верховным правителем, что явно дезориентировало красное командование, посчитавшее армию Колчака наиболее серьезной угрозой для себя. Деникин быстро разубедил Каменева в этом наивном заблуждении.
В штабе ВСЮР, в отличие от генерала Сидорина, понимали, что со своими силами, даже выросшими до 100 тысяч, садиться в оборону невозможно — такую огромную территорию с населением в десяток миллионов жителей УЖЕ нельзя было прочно контролировать. Оборона стала бы гибелью армии, как стала она гибелью для Краснова минувшей зимой. Белая армия может жить и побеждать, только НАСТУПАЯ. Идя от победы к победе, деморализуя противника, лишая его веры в свои силы, подрывая авторитет большевиков и перетаскивая на свою сторону их же изуверившихся бойцов. Доброволия не имела собственной четко выстроенной идеологии, экономической программы, решенного земельного и рабочего вопроса. Пока она шла вперед и побеждала, это было не суть важно. Все острые и неоднозначные вопросы можно было бы решить, уже сидя в Кремле. Остановись она и займи оборону, внутренние черви сожрали бы ее без остатка. Левые, правые, анархисты, самостийники, «зеленые», националисты, исламисты, буддисты, сионисты, радикалы, толстосумы, спекулянты, урки растащили бы Доброволию в два счета, не оставив никакого «острова Крыма». Белогвардейский Голем мог быть страшен только нападающий, обороняющийся он сразу превращался в бумажного тигра, а внутренние противоречия его бы доконали.
Поэтому Деникин гнал и гнал армии вперед, пытаясь успеть вспрыгнуть на московский трамвай, пока Троцкий не встрепенулся и не начал перебрасывать армии с Восточного фронта на юг. А без столицы и с арестованной (и перевешанной) верхушкой Совнаркома не без оснований считалось, что Красная Армия попросту разбежится.
Однако наиважнейшим вопросом было — КАК идти на Белокаменную. Врангель с Юзефовичем, подзабыв, что совсем недавно предлагали Деникину всю армию бросить на царицынское направление, в корне переменили свою позицию и уже советовали собрать под Харьковом большой конный кулак в 3–4 корпуса, перебросив из Кавказской армии три с половиной кавалерийских дивизии, и этим тараном долбить в кремлевские ворота по кратчайшему пути. Фланги же (Царицын и Екатеринославль) остановить, опасаясь растягивания фронта. Параллельно организовывать тыл, укомплектовывать и разворачивать части, создавать свободные резервы, строить в тылу укрепленные узлы сопротивления.
